Древнекитайская философия. Эпоха Хань

К тому же правители, воспринимавшие наследие отцов, наследовали и упадочные традиции [прежней эпохи], а это все равно что садиться на сломанную повозку. Но ведь в таком случае находят искусного мастера и чинят [повозку] — сломавшееся он соединяет, расшатавшееся закрепляет клиньями, [где нужно], заделывает, что необходимо, заменяет. Так, непрерывно обновляя, повозку можно использовать вечно. Если же, не починив повозку, пуститься на ней в путь, она развалится, и уж тогда ничего не поправишь. Именно такими мастерами [в свое время] оказались Фу Юэ, которого нашел У-дин, и Шэнь-фу[1214], которого нашел Сюань-ван.

Обитающий ныне во дворце обладает мудрым природным умом и подобен дракону, парящему в небе, министры у него крепки и тверды — [все это] должно оправдать надежды Поднебесной, удовлетворить желания народа, обеспечить щедрые урожаи, привести к добрым нравам. Нравы — пульс государства, урожай — его мускулы. [Но если] мускулы развиты, а пульс бьется неровно, полного успокоения нет. В «Шу цзине» говорится: «Хотя успокоение [достигнуто], успокаиваться нельзя»[1215], тем более разве можно успокаиваться, если успокоение не достигнуто?

Со времени основания Ханьской династии минуло триста пятьдесят с лишним лет. К законам [все] привыкли, верхи и низы распустились, нравы испортились, люди стали хитрыми и лживыми, народ — заносчивым; и вот теперь начали снова думать о возрождении. Но неужели средством спасения мира и установления порядка является исключительно только подражание Яо и Шуню? Нужно добавить недостающее, поправить пошатнувшиеся опоры, привести [все] в соответствие с действительностью, нынешнему правителю нужно сделать то, что в его силах, чтобы вселить в мир спокойствие, — и [этого будет] достаточно. Ведь совершенномудрые, осуществляя власть, устанавливали порядки, которые соответствовали духу времени, различия в [их] действиях вызывались изменившейся обстановкой, [они] не принуждали людей выполнять непосильное, поворачиваться спиной к насущному и подражать тому, что дошло до них от древности.

На дшицах[1216] императора Сяо-у[1217] написано: «Три эпохи имели разные законы, шли разными путями, но обретенные [ими] заслуги одинаковы». Е-гуну Конфуций ответил, что нужно привлекать людей из дальних мест, Ай-гуну — что к народу следует относиться честно, Цзин-гуну[1218] — что нужно упорядочить этические нормы, [регулирующие отношения] между государем и сановником, отцом и сыном. И дело не [в том, что Конфуций] давал разные ответы, а в том, что они преследовали разные цели.

Поэтому государи и достойные воли Неба правители всегда устанавливали новые порядки, а возродившие [свое государство] правители исправляли недостатки своего времени. В древности Пань-гэн, жалея иньцев, перенес столицу и переселил все население, а когда чжоуский Му-ван допустил промах, Фу-хоу[1219] усовершенствовал [систему] наказаний. Глупые люди, которые скованы старыми установлениями и правилами, не имеют понятия о гибкости [в действиях], удивляются услышанному, восхищаются [им], пренебрегают тем, что видят, не ценят [хороших] замыслов, не верят в [хорошие] планы. Если человек не знает, что хорошее — это хорошо, то он не будет также знать, что плохое — это плохо, [тогда] как же можно обсуждать [с ним] важные государственные дела? Поэтому-то каждый раз, когда некоторые предложения, даже соответствующие мыслям императора, передаются для рассмотрения сановникам, последние отвергают их, в том числе даже и те, которые достойны применения.

Почему так происходит? Упрямые [сановники] неспособны быть гибкими, успокоились на том, что видят их глаза, не умеют радоваться успехам [нового]; разве можно с ними размышлять о начале [нового дела]? Мысли [у сановников] перемешались, [они] не знают, о чем говорят, когда утверждают, что лучше [действовать] по-старому. Более проницательные из них, защищая свою репутацию, выражают презрение к [чужим] способностям; стыдясь, что хорошие планы исходят не от них, они начинают размахивать кистью[1220], изо всех сил напрягают свое красноречие, чтобы принизить значение [чужих идей].

Меньшинству не одолеть большинства, и поэтому мнения [меньшинства] отвергаются. Даже если бы были живы Цзи и Се[1221], то и ими бы пренебрегли. Вот почему молодого Цзя[1222] подвергли гонениям цзянский владетельный князь и Гуань; и Цзя, скорбя [в оде] по Цюй-цзы, излил свою сокровенную печаль. Но такая [несправедливость] случилась при прозорливом императоре Вэнь-ди, при достоинствах молодого Цзя, преданности цзянского владетельного князя и Гуаня. Что же тем более с другими может случиться! Что же тем более с другими может случиться!