Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1

Персонажи «смеховых» повестей населяют не реальную Русь, а какой-то «невсамделишний» мир, в котором обитают исключительно обманщики, пьяницы, нищие, то есть наделенные преувеличенно отвратительными или нелепыми чертами люди, причем часто чужеземцы. Например, шуточный «Лечебник» содержит такой «полезный» совет: «А если у какого-нибудь иноземца заболит рука, провертеть здоровую руку буравом, вынуть мозгу и помазать больную руку, и будет здоров без обеих рук». Комические произведения XVII века существуют только в виде пародий — пародируются судебные дела, челобитные, лечебники, богословские диалоги, послания, азбука, список приданого, даже церковная служба.

Любовно-авантюрные повести, подобно «смеховым», представляют собой «новизны» XVII века и тоже обращены к широкой аудитории. Они, как и «смеховые» повести, анонимны, язык их прост, действующие лица — не воины-князья и праведные монахи, а люди «неважные»: купцы, бедные дворяне со своей повседневной жизнью, которых волнует не Русь или православие, но любовные интриги, деньги, карьера.

Герой позднейшей «Повести о Фроле Скобееве» — худородный дворянин, сутяга, стремящийся разбогатеть во что бы то ни стало. Скобеев полагается только на «фортуну и карьеру». Безнравственный и пронырливый, он — вместо наказания и посрамления за свои пороки — обретает в финале повести немалое состояние и высокое положение. Примечательно, что автор повести не осуждает своего героя ни с религиозной, ни с нравственной точки зрения; создается впечатление, что энергия и предприимчивость искупают в его глазах все недостатки.

Однако самое важное заключается в том, что Фрол Скобеев (как и судья Шемяка) — вымышленный персонаж. Использование вымысла, характерное для «смеховой» и любовно-авантюрной повести, отменяет важнейшие принципы древнерусской литературы. Вместо религиозных ценностей на первый план выходят светские, вместо установки на действительный факт — право на фантазию, вместо поучения — развлечение. Если же учитывать, что одновременно возникает светская поэзия и создается отечественная школа стихотворства, то правомерно констатировать: художественные произведения XVII столетия, в отличие от сочинений XI–XIII веков, уже вполне соответствуют современным представлениям о том, что есть литература. Они во многом предваряют литературу XVIII века, без них формирование культуры эпохи Просвещения невозможно и непонятно. И хотя — после кардинальных реформ Петра I — отечественная словесность пойдет по совсем иному пути, древнерусская литература останется ее основой и неотъемлемой составной частью.

Михаил Одесский

[1]Книга адресована самой широкой читательской аудитории, поэтому литературные произведения XI–XVI вв. печатаются в переводе на современный русский язык, и только произведения XVII в., написанные на более близком нынешней норме языке, — в оригинале. Тексты сопровождаются справочными статьями и комментариями, а также сжатой информацией о том, насколько точно сохранившиеся рукописи передают древние литературные памятники.

Произведения и их переводы даются по авторитетным изданиям, которыми богата отечественная научная традиция. Это, прежде всего, книжная серия издательства «Художественная литература» — «Памятники литературы Древней Руси» (т.1–12, 1978–1994) и серии издательства «Наука» — «Библиотека литературы Древней Руси» (т.1–6, 1997–1999), «Литературные памятники». В данных изданиях можно получить дополнительные сведения о публикуемых произведениях.

Книга снабжена аннотированным именным указателем, в котором упоминаются наиболее известные деятели русской истории и культуры того периода и те иностранные, которые так или иначе с ней связаны. Имена библейских персонажей и текст Священного Писания не комментируются.

Литература XI–XIII веков

Иларион Слово о Законе и Благодати [2] Перевод А. Юрченко

О Законе, данном Моисеем, и о Благодати и Истине, явленной Иисусом Христом, и как Закон миновал, а Благодать и Истина наполнила всю Землю, и Вера распространилась во всех народах вплоть до нашего народа русского; и похвала великому князю нашему[3] Владимиру, коим мы были крещены; и молитва к Богу от всей Земли нашей

Господи, благослови, Отче.

«Благословен Господь Бог Израилев», Бог христианский, «что посетил народ свой и сотворил избавление ему»! Ибо вовсе не попустил творению своему пребывать во власти идольской тьмы и погибать в служении бесовском. Но прежде скрижалями и законом оправдал род Авраамов, затем же сыном своим спас все народы, Евангелием и крещением путеводя их в обновление возрождения, в жизнь вечную.

Восхвалим же и прославим его, непрестанно восхваляемого ангелами, и поклонимся тому, кому поклоняются херувимы и серафимы! Ибо, призирая, призрел на народ свой. И не посредник, не ангел, но Сам спас нас, не призрачно придя на землю, но истинно, плотию пострадав за нас — и до смерти! — и с собою воскресив нас.