Древнерусские княжества X–XIII вв.

Продолжением новгородских владений к югу от эстов были земли латгалов. Вероятно, и туда распространились дани со стороны Пскова не позднее середины XI в., хотя в письменных источниках на это нет прямых указаний. Но Генрих Латвийский в своей «Хронике» неоднократно упоминает о сборе псковичами дани в Толове. В «Лотыголу» ходили и из Великих Лук[748]. Может быть, здесь имелись в виду племена, подвластные Полоцку. Стремясь воспрепятствовать захватническим целям Ордена, новгородско-псковские власти ввели в 1207 г. в Толове христианство[749], а в 1210 г. крестили часть эстов[750]. Наконец, после жестокого поражения на льду Чудского озера в 1242 г. немцы по условиям мирного договора вернули Новгороду в числе прочих «Лотыголу»[751]. Территориальное значение данного понятия здесь выступает особенно отчетливо. Речь шла, надо полагать, о районе Алысту, борьба за который продолжалась и дальше. Так, псковская летопись сообщает под 1284 г. об избиении немцами «псковичь на дани у Алысту 40 мужь»[752]. Думается все же, что приведенные известия не Дают оснований включать «Лотыголу» в состав коренной «волости Новгородской». Взаимоотношения латгалов с Новгородом ничем не отличались от таких же связей с ним эстов. Новгородцы оказывали им военную помощь в совместной борьбе с Орденом[753].

Итак, с начала XI в. новгородское влияние распространяется на запад в земли эстов и латгалов. Там появляются опорные пункты-крепости и сеть погостов. Сообщения источников позволяют предполагать, что последние являлись административными центрами каких-то территорий, а не были просто населенными пунктами[754]. По-видимому, об этом свидетельствует деятельность в землях Восточной Прибалтики русских «послов» и «гонцов», собиравших там войско[755].

В стремлении расширить подвластные территории Новгород осуществлял традиционную политику опоры на местную знать, чем в немалой степени способствовал ее консолидации. Последнее обстоятельство и таило в себе причину будущих неурядиц. Экономически окрепнув и политически организовавшись, нобили Эстонии и, вероятно, Латгалии стали сами претендовать на все доходы (дань и прочее) с собственных земель, что, естественно, вело к столкновениям с Новгородом. Однако до появления в Прибалтике немецких и датских феодалов вассальная зависимость большинства эстонских и некоторых латышских племен от Новгорода не вызывает сомнений. На их территории с начала XI в. проникает новгородская дань. Следовательно, западные рубежи самой Новгородско-Псковской области-княжения стабилизировались к этому времени. Но вторжение немецкого Ордена, воспользовавшегося затем тяжелым для Руси периодом монгольского нашествия, привело к утрате основных прибалтийских владений Новгорода. Пали в XIII в. и его опорные пункты (Юрьев и др.). Правда, свои основные земли новгородцам и псковичам удалось отстоять в жестокой и героической борьбе.

Прежде чем рассмотреть процесс разрастания государственной территории Новгорода на севере и востоке, необходимо коснуться положения земель в междуречье рек Великой и Ловати. И археологические и исторические данные согласно показывают, что большая часть верхнего течения Великой и бассейн ее притоков Кудки и Иссы входили в состав главных владений Пскова и Новгорода[756]. Территория же, лежавшая к югу от рек Полисти и Судомы и к северо-западу от верхней Ловати, по мнению А.Н. Насонова, была освоена новгородцами после присоединения Пскова, т. е. во второй половине XI в.[757]

С этим нельзя полностью согласиться. Во-первых, политическое объединение псковских и новгородских земель в раннегосударственное образование произошло задолго до указанного времени. Во-вторых, новгородско-полоцкий рубеж был установлен «рядом» Ярослава с Брячиславом в начале 20-х годов XI столетия, а Великие Луки возникли как укрепленный пограничный пункт уже в конце X в. Все это дает нам основания считать очерченную область «старым» новгородским владением. Как определил А.Н. Насонов, именно здесь располагалась Ржевская (Пусторжевская) волость, составлявшая единый в судебно-податном отношении район («дань ржовскую»)[758]. Он же убедительно доказал, что «ржовская дань» как податная единица сложилась очень рано[759]. Если вспомнить об отмеченной выше древности деления Новгородской земли на сотни, то мы получим полное право сопоставить Ржевскую волость с Ржевской сотней «Устава о мостех» и видеть в ней исконно новгородскую территорию.