Древнерусское предхристианство

Библейская «огненная колесница» изображена в виде купальского костра.

В многоярусных иконостасах XV–XVI и, особенно, XVII–XVIII веков, сплошь покрытых позолотой, получил зрительную завершенность образ «огненной завесы», отделявшей алтарь от трапезной. Необычайно выразительны высокие иконостасы Архангельского собора Московского Кремля (XVII в.), церкви Ильи Пророка в Спасском монастыре (XVII в., Ярославль), Троицкого собора в Ипатьевском монастыре (XVII в., Кострома), Преображенского собора в Угличе (XVIII в.) и др.[596] Их возведение многократно усиливало символическую связь алтарной преграды и висящей за створками Царских врат катапетасмы (от греч. катапётаора «занавес»), цвет которой менялся вслед за чередой церковных праздников, но чаще всего оставался «светло-огненным»: красным, белым, золотисто-охристым.

На раннесредневековых иконах «Покрова» омофор Богородицы выполнен в виде дуги красного или белого цвета – так же в дохристианские времена русы представляли себе покров небесного божества. Русские иконописцы, в отличие от византийских, уподобляли филактерии на головах апостолов и пророков не ветхозаветным коробочкам-тефилим, а белым или красным яйцам на головах предков, воскресающих со Христом (икона «Воскресение» и др.). Обычай ношения крашеных яиц в головном венке и возлагания их на могилы в знак воскресения души восходил к прарусской архаике. Яйца, окрашенные в цвета жизни (крови, огня), являлись символами кресения душ в Радоницу.

По-своему в иконописи XIV–XVI веков воплощался важнейший сюжет «Воскресение (Сошествие во ад)». На византийских образцах Христос попирает «вереи вечные» в виде разлетевшихся столбов. На русских иконах Спаситель словно возносится над створками разрушенных «врат ада», сложенных в виде креса. Подчёркивая таинство кресения, иконописец поместил их в самый центр композиции «Воскресение – Сошествие во ад» (XIV в.), также представляющей собою косой крест.

Смысловая связь древнерусских слов червь «геенна» и ад «пасть»[597] соответствовала средневековому образу ада в виде подземного змея. Змеиное чрево отождествлялось с потоком пламени, текущем по кругу,[598] и «огненной рекой», выходящей из пасти дракона. Изображение огромного змея на русских иконах и фресках «Страшного суда» являлось перетолкованием дохристианских представлений о мучениях грешников, поглощённых чревом подземного гада. Такое восприятие преисподней разительно отличалось от византийского и католического образа ада, в сердцевине которого помещался Сатана с новорождённым Иудой на руках.[599]

Успение Богородицы. Икона. Дионисий. Около 1500.

Небеса в виде «невещественного костра» над изображениями Христа и Богоматери являют образ Церкви, ограждаемой благодатным огнём веры.

Три отрока в пещи огненной. Фрагмент иконы. Строгановская школа. XVI в.

Святые и ограждающий их ангел объяты огнём печи, но остаются невредимыми.

Иконостас. Архангельский собор. Бронницы. Московская область. 1705 год

Иконостас создаёт образ «огненной завесы», отделяющей алтарь от трапезной храма.

Сорок мучеников Севастийских. Икона. XVII в.

На позднем по времени изображении следы пламени, остались лишь в огненной кайме снизу и стилизованных клубах дыма, уподобленных потокам спасительной «небесной воды».

Воскресение – Сошествие во ад. Икона. Московская школа. XIV в.

Христос возносится над створками разрушенных врат ада, сложенных в виде «креса». На головах воскрешённых по обе стороны от Христа изображены коробочки-тефилим (филактерии) в виде красных яиц – древних радоничных символов воскресения.

Страшный суд. Икона. Новгород. Первая половина XVI в.

Змеиное чрево поглощает грешников и достигает огненного ада.