Древняя душа (СИ)

— Дочь, твоя храбрость только на словах! — мать развернулась. — Ее глаза сверкали злостью. — Мне пришлось согласиться! Люцифер окунал меня в геенну каждую ночь! Ты сгорала заживо? Знаешь, каково мгновение небывалой муки, что длится вечность? Пока не почувствуешь это, не смей судить меня! — она с горечью усмехнулась. — И его. Могу понять, почему он так хочет выбраться оттуда, куда его отправила эта проклятая Саяна!

По моим щекам текли слезы бессилия. Вспомнились слова Люцифера — за отказ исполнять его волю Рафаэль, мой Рафаэль, заплатит жизнью, умрет в адских мучениях!

— Мы сбежали с твоим отцом после того, что случилось, — тихо продолжила мать. — Сначала все было тихо. Мы сняли домик, нашли работу на ферме, родилась Кьяра. Я даже посмела надеяться, что смогу быть счастливой, как обычная женщина. Но это были несбыточные мечты. Люцифер начал приходить ко мне во сне, когда я узнала, что снова беременна.

— Мной?

— Нет. Когда он сломил мой дух, то сказал, что это мальчик. И велел избавиться. Я умоляла, как могла. Но Люцифер был непреклонен. Угрожал те, что Кьяра может однажды уснуть и больше не проснуться. И когда с мужем случился несчастный случай — он чуть не сгорел, пришлось вызвать выкидыш.

Она посмотрела в стену, старея на глазах.

— Он был такой маленький, меньше ладони! И красный, будто кожу с него сняли. — Мать посмотрела на свои руки, словно снова видела на них ребенка. — Я тогда не могла избавиться от одной мысли: что мой сын похож на куколку из мармелада. Клубничного мармелада.

— Мама…

— Атапи, — она вздрогнула, очнувшись, и посмотрела в мое лицо. — Еще дважды Люцифер приказывал избавиться от плода, потому что Богиня помогала мне, посылая мальчиков. Ночью я давилась слезами, моля ее сделать мое чрево бесплодным! Старалась не спать. Но все было бесполезно. Однажды выложила все мужу. Он счел жену сумасшедшей. Сукой, которая убила трех его сыновей. — Мать развела руками. — Кто стал бы его винить? Любой бы так решил!

— Как ты пережила такое?

— А был выбор? Твой отец не бросил меня тогда только из-за Кьяры. Потом я забеременела тобой. Он пришел перед родами, положил руку на живот, что-то шептал, ты внутри завизжала от ужасной боли — потому что он выжег на тебе метку люмьера. Теперь вы навеки связаны. Когда я проснулась, на животе был ожог — отпечаток ладони Люцифера. — Мать задрала платье и показала мне его — бурый, как свернувшаяся кровь, но с явно различимыми пятью длинными пальцами.

— Мама! — к горлу подступила рвота.

— Ты плакала во мне и дрожала всем тельцем, я чувствовала это. Именно в ту ночь я поклялась, что мы справимся. Станем сильнее этого мерзавца.

— Но как?

— Атапи, — она подошла ко мне, взяла мои руки в свои и зашептала, — Люцифер задурил каарам головы, они верили, что готовятся к возвращению Богини, а на самом деле его интересовал только портал на землю — для себя. Мы используем это, дочка.

— Но как?

— Тссс. Тебе нельзя это знать. Иначе узнает и он.

— Но как же ты?

— За долгие годы я поняла одно — если не использовать магию, ему очень сложно пробраться ко мне в сны, в душу. Человек рассказал мне об этом, даже не знаю, кто он был, встретился в пустыне, когда я осталась одна с детьми на руках после побега вашего отца. С тех пор ни единого магического ритуала или заклинания мной использовано не было! Иначе почему, по-твоему, мы так живем? — мать обвела рукой комнату. — Приманить деньги магией — плевое дело. Видела ведь — демоны не бедствуют.

— Поняла. — Я кивнула. — Со мной тоже сработает?

— Не знаю. Но попробовать же можно? — она ободряюще улыбнулась и тут же нахмурилась. — Ты слышишь?

— Что?

— Смартфон. — Мать встала, подошла к комоду и, пошарив по его дну, извлекла гаджет с горящим экраном. Теперь и я слышала гудение. — Слушаю. — Ее лицо побледнело, она покачнулась, пришлось даже облокотиться о комод.

— Мама? — мои руки оказались весьма кстати, что не дать ей упасть.

— Атапи, этот день настал. — Тихо прошептала мать. — Агор требует, чтобы ты приехала к озеру.

Глава 12 Все цветы быстро гибнут

Гаян

В моей жизни было многое. Она началась на небольшой планетке с суровым климатом — здесь царил холод, безжалостный, обжигающий, убивающий. Первое воспоминание — дрожь. Вечная стужа пробиралась под те лохмотья, что именовались одеждой, мучила худое тело и заставляла жаться к очагу внутри простенького дома — несколько палок высотой в рост человека, утопленные в лунки, продолбленные в промерзшей земле, сверху наброшены шкуры животных. Вверху дыра для выхода дыма.

Но чаще всего погреться у огня не удавалось, по простой причине — мать каждый год исправно рожала по ребенку, и хоть выживали далеко не все, нас все же было так много, что самые теплые места доставались более сильным старшим. Меня же чаще всего отшвыривали в задние ряды, приходилось довольствоваться тем теплом, которое можно было получить, прижавшись грудью и животом к спинам тех счастливчиков, которые получали ласковое тепло очага.