Древняя Греция. Книга для чтения

— Ну, нет! — возразил Геракл. — Карийца я не брошу, хотя бы мне пришлось тащить его на плечах. Тебя еще здесь не было, когда мы вместе задумали бежать…

— Надсмотрщик глядит сюда! — испуганно пробормотал Сириец. — Не услышал ли он что-нибудь?

— Ну что ты! — усмехнулся Алиатт. — Разве можно услышать что-нибудь в таком грохоте. Здесь и себя-то не слышишь…

— Иди, иди прочь! — замахал на него руками Сириец. — Не нужно, чтобы он обращал на нас внимание. Поговорим в обед.

— Хорошо, — коротко сказал Алиатт и, круто повернувшись, направился к своему горну. Он работал, не помня себя от радости, и не заметил, как наступил вечер и пришло время обеда.

В Греции обедали вечером. По древним обычаям, вновь купленного Алиатта в первый день должны были накормить особо, лучше других. Но время военное, а хозяин скуповат. Поэтому Алиатту пришлось наравне с остальными рабами довольствоваться ячменной кашицей, соленой рыбой и двумя головками чеснока. За едой Сириец шепнул ему, чтобы на ночь он постарался устроиться рядом с Гераклом. После обеда рабов отвели на ночлег: мужчин — в подвал, женщин — наверх, на чердак.

Как было условлено, Алиатт нашел Геракла и устроился с ним рядом.

— Делай вид, что спишь, и жди, когда другие заснут, — прошептал Геракл…

Томительно долго тянулось время. То в одном, то в другом углу раздавался громкий храп. Наконец все, утомленные тяжелой работой, уснули. Только в правом углу слышны были вздохи и стоны наказанного Карийца.

— Поднимайся! — услышал Алиатт тихий шепот Геракла. — Иди к выходу и постарайся не разбудить никого. А я пойду к Карийцу…

Осторожно, чтобы не задеть спящих вповалку на соломе людей, Алиатт пробирался к двери. Ощупывая стену, чтобы найти дверь, он внезапно натолкнулся на чье-то плечо и замер в испуге.

— Это ты, Геракл? — услышал он тихий шепот Сирийца…

— Геракл пошел за Карийцем, — ответил Алиатт.

Они замолчали, напряженно прислушиваясь.

Наконец появился Геракл с Карийцем. Геракл достал что-то из-за пояса рубахи и долю возился с дверью.

— Ну-ка, ты, новичок, берись… помоги!.. — послышался сдержанный шепот Геракла. Алиатт понял, что обращаются к нему.

Он нащупал рукоять короткого ломика, который Геракл старался просунуть в узкую щель между дверью и косяком.

— Нажимай крепче, только не резко, чтобы но было шума, — объяснял Геракл. — У них там засов на двери сделан непрочно, да я его еще давно попортил… Сломать его нетрудно: только бы не загремел…

— Ну, молодец, — похвалил богатырь Алиатта, когда дверь, наконец, была открыта. — Руки у тебя, как клещи. Я уже думал — одному придется справляться! Кариец после сегодняшней колодки еле руками шевелит, а этот слабоват для такого дела.

Он кивнул в сторону Сирийца.

Темными улицами они добрались до высокой стены. Дождались, когда по ее гребню прошел очередной дозор и, цепляясь за выступы, — стена была сложена неровно, на скорую руку, в кладке часто попадались даже надгробные памятники, — забрались наверх.

Геракл и Алиатт помогали Карийцу. Сириец лез вперед, указывая дорогу. В тот момент, когда он уже прикрепил заранее припасенную веревку к одному из зубцов и спустил ее вниз с внешней стороны, на гребне стены раздались тяжелые шаги, звон оружия и показался тусклый свет фонаря. Часовой обходил порученный ему участок стены.

— Вот и попались! — упавшим голосом прошептал Сириец.

— Погоди хныкать! — ответил Геракл.

— Алиатт, бери ломик и — за мной! — Геракл с неожиданной для своего огромного тела легкостью бесшумно скользнул навстречу часовому. Алиатт, сжимая ломик, последовал за ним.

— Кто идет? — крикнул часовой и осекся. Фонарь упал, послышался хрип и приглушенная возня.

Когда Алиатт подоспел на помощь, часовой лежал неподвижно, а Геракл стоял наклонившись над ним. Алиатт, неизвестно зачем, тоже наклонился над телом и потрогал жилу на виске. Она не билась.

— Да чего там! Готов! — прохрипел Геракл.

Внизу, под стеной, пробираясь через колючие кустарники, Алиатт последний раз взглянул на огромный город, где он был рабом всего один день. Впереди — свобода!

Антифонт — враг рабства (С. Я. Лурье)

В доме Андокида ежегодно в памятный день спасения хозяина от гибели в битве устраивался пышный пир. Старший сын Леагор, лучший в Афинах знаток вин и кушаний, не пожалел средств, чтобы пир удался на славу. Здесь было и мясо драры, невиданной птицы из Азии, и замечательного вкуса пиво из Фракии, и сладкое кушанье из особого вида тростника, приготовляемое в Индии. Были приглашены актеры и танцовщицы. Ручные павлины важно расхаживали среди гостей. В числе гостей был сам Перикл — первый человек в Афинах. Старик хозяин жаловался Периклу на своего младшего сына Антифонта: «Мальчик способный, по не хочет учиться». Чтобы мальчик изучал судебные законы своей родины, старик пригласил лучшего в Афинах учителя, но Антифонт не хочет заниматься, постоянно огорчает учителя и задает ему нелепые вопросы. А мальчик одарен и пишет стихи немногим хуже самого Еврипида.