Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв.

Одновременно с нашествием Куремсы Батый послал на Северо-Восточную Русь рать темника Неврюя. Обстоятельства и причины это похода до сих пор не вполне ясны, поскольку в разных летописных сводах представлены совершенно разные версии произошедших событий. В утерянных списках Никоновской и Ростовской летописей было сказано, что Александр Невский ездил в Сарай «и жаловался на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану идти на Андрея и привести его перед себя». Многие историки (С. Соловьев, В. Каргалов, В. Егоров) восприняли эту летописную статью за истину, но не придали ей серьезного значения. Целый ряд авторов, напротив, уцепившись за эту летописную статью, сделал далеко идущие выводы с диаметрально противоположными оценками. Практически все «евразийцы» (Г. Вернадский, Л. Гумилев) сразу смастерили целую теорию о том, что Александр Невский стал основателем русско-монгольского военного союза, который заложил прочный фундамент спасительного симбиоза русско-тюркской (евразийской) цивилизации, которая успешно отразила агрессию католического Запада. Их либеральные оппоненты (Дж. Феннел, А. Сахаров, И. Данилевский), напротив, тут же пригвоздили Александра Невского к «позорному столбу истории», окрестив великого князя предателем русских национальных интересов и верным прислужником Орды.

Ни в одном сохранившемся летописном своде приведенного выше текста нет, поэтому еще в позапрошлом веке ряд историков (Н. Карамзин, М. Погодин) справедливо усомнились в достоверности этой информации, а «евразиец» Н.А. Клепинин даже выступил в защиту Александра Невского. Более того, как установили авторитетные историки (А. Кузьмин, А. Горский), этот летописный текст явно противоречил хорошо известному факту, что «выход» и «тамга» стали взиматься с русских земель только после того, как в 1257 г. монгольские «численники» провели их первую перепись. Есть и другие аргументы в пользу сторонников данной версии. В частности, Новгородская Первая и Ипатьевская летописи вообще ничего не сообщают о нашествии Неврюя, а согласно Рогожскому летописцу и Софийскому летописному своду «Неврюева рать» была в 1251 г., то есть ровно за год до поездки Александра Невского в Орду. Поэтому, по логике вещей, нашествие Неврюя, как и нашествие Куремсы, явилось непосредственной реакцией на военный союз князей Даниила и Андрея. Более того, как верно подметили Н.А. Клепинин и А.Г. Кузьмин, доносить в Орду на князя Андрея больше резона было у его родного дяди, князя Святослава, который был изгнан им с великокняжеского престола. Видимо, именно он и «заложил» строптивого племянника во время посещения Сарая в 1250 г.

Как известно, в отличие от князя Даниила, отбить «Неврюеву рать» князю Андрею не удалось, и монголы разорили многие волости и города Северо-Восточной Руси, прежде всего, родовое гнездо всех Ярославичей город Переяславль-Залесский. Потерпев сокрушительное поражение, он бежал «за море» и его дальнейшая судьба не вполне ясна. По глухим сообщениям одних летописей, князь Андрей был убит в каком-то сражении с немцами или эстами. По другим летописным источникам, в 1255 г. он вернулся на Русь «и прият его Александр с любовию, и хотяше ему Суздаль дати, но не смеяше царя», не рискнул дать брату суздальский престол. Наконец, по третьим летописным свидетельствам, в 1256 г. «поеха князь Андрей на Городец и в Новград Нижний княжити. Князь же Борис Василькович ростовский иде в Татары со многими дары просити за Андрея. Такоже и князь Александр Ярославич посла послы своя в Татары со многими дары просити за Андрея. Князь Борис Василькович ростовский был у Улавчия и дары отдал, и честь многу прием, и Андрею прощение испроси, и возвратися со многою честию в свою отчину».