Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв.

Другие историки (Б. Рыбаков, В. Мавродин, И. Фроянов, А. Горский) полагали, что эти племенные княжения были переходными политическими формами «эпохи военной демократии от последних этапов первобытнообщинного строя к первым этапам нового классового строя», когда родовой строй достиг своего апогея. Академик Б.А. Рыбаков выдвинул гипотезу, что в условиях внешней угрозы, исходившей от хазар, под эгидой полян сложился «союз союзов», в состав которого вошли северяне, волыняне, дулебы и хорваты.

Наконец, оппоненты и тех, и других (А. Дворниченко, Н. Крадин, Е. Пчелов) полагают, что все эти «племенные союзы» и «союзы союзов» не более чем научная фикция, поскольку на смену «военной демократии» неизбежно приходит еще одна, более сложная и уже иерархическая форма управления, которую они именуют «вождеством», где власть вождя (князя), сохраняя прежний выборный характер, постепенно приобретает клановый теократический характер и возвышается над двумя другими органами управления — народным вече и советом старейшин. Именно на базе этих «вождеств», где уже существует социальное и имущественное неравенство, но пока отсутствует легальный аппарат насилия и принуждения, и возникает полноценное «дружинное государство». Правда, в трактовке этих ученых мужей Древнерусское «дружинное государство», возникшее в землях восточных славян, отдает сильным «норманнским душком».

Вероятнее всего, именно такие восточнославянские племенные союзы, где уже сложились самостоятельные княжения, и были упомянуты легендарным летописцем в «Повести временных лет» (ПВЛ) — поляне, северяне, древляне, волыняне, кривичи, радимичи, дреговичи, вятичи, ильменские словене и другие. Надо подчеркнуть тот поразительный факт, впервые подмеченный профессором А.Г. Кузьминым, что в самой ПВЛ были детально описаны обычаи полян в сопоставлении с другими славянскими племенами, где весьма точно отразились разные истоки этих племенных образований. Причем эти различия касались практически всех этнообразующих признаков.

В частности, у полян была большая семья с характерной для нее иерархией «старших» и «младших» членов семьи, а соседние славянские племена жили малыми семьями в небольших полуземлянках. У полян был моногамный и покупной брак, а у других славян — брака, в смысле традиционной коммерческой сделки, не существовало и молодые на «игрищах между селами» договаривались сами между собой. У всех славян допускалось многоженство. Не менее значимы были различия и в способах погребения полян и славян. У всех славянских племен было трупосожжение, а у полян — трупоположение, и могильники этого типа были открыты как в самом Киеве, так и в прилегающих к нему районах. А разные способы погребений означали и разную систему верований, и разное представление о загробном мире, и разные представления о мироздании в целом. Самое примечательное заключалось в том, что ближайшие аналогии специфическим обычаям полян находились на территории Моравии и Баварии, откуда, вероятнее всего, они как раз и пришли в Среднее Поднепровье.

7. Хозяйственный строй восточных славян

По мнению всех советских и ряда русских (А. Пресняков, С. Платонов) историков, основой хозяйственной жизни восточных славян являлось пашенное земледелие, которое развивалось экстенсивным путем за счет освоения новых территорий. Данное утверждение имеет принципиально важное значение, поскольку в русской (в том числе марксистской) исторической науке начала прошлого столетия (Е. Шмурло, Н. Рожков, М. Покровский) существовало предвзятое представление, что древние славяне вели кочевой образ жизни и в их хозяйственном укладе главенствующую роль играли скотоводство, а также лесные и речные промыслы.

По природно-климатическим условиям территория Древней Руси делилась на две зоны: лесостепную (на юге) и лесную (на севере). В лесостепи, где земли были мягче и плодороднее, господствующей формой земледелия был перелог, и здесь в основном пахали плугом. В лесной, менее пригодной зоне господствовала подсечно-огневая система земледелия, а в качестве основных орудий труда использовали соху или рало. Ряд современных авторов (А. Сахаров, М. Свердлов) говорит о том, что уже в VII—VIII в. н.э. подсечное земледелие у восточных славян стало интенсивно вытесняться двух- или трехпольной системой земледелия. Эта точка зрения пока не находит достоверного подтверждения в источниках и остается предметом научной дискуссии. Как верно отмечали некоторые историки (С. Соловьев, Л. Милов, Н. Павленко), значительная часть восточнославянских земель находилась в зоне рискованного земледелия, поэтому уровень урожайности всех зерновых культур целиком зависел от крайне неблагоприятных природно-климатических условий, которые кардинальным образом отличались от Центральной, Западной и Южной Европы. Именно это обстоятельство, по мнению этих историков, и станет «проклятьем» нашей страны и во многом определит весь ход ее исторического процесса.