Древняя Индия

— Схожу я к Кришне и попрошу его нам помочь. Ведь он, узнав об оскорблении Драупади, поклялся отомстить сыновьям Дхритараштры. Если Кришна будет сражаться на нашей стороне, нам нечего бояться[127].

— Прекрасная мысль! — воскликнул Юдхиштхира. — Иди немедленно.

Кришна и пастушки–гопи

Быстро бежал Арджуна, и вскоре показались стены и башни Двараки, твердыни ядавов, подвластного Кришне народа, созданной им всего за одну ночь.

Дворец Кришны выделялся величиной, и Арджуна сразу направился к нему. Ворота были на запоре. Страж спросил посетителя о цели его прибытия и удалился. Вскоре он возвратился и проговорил:

— Кришна спит. Можешь войти и ожидать его пробуждения.

Слуга, сопровождавший Арджуну, ввел его в богато украшенные покои. Первым, кого увидел Арджуна, был Дурьйодхана, сидевший в головах постели, там, где находился трон, блиставший драгоценными каменьями. Арджуна понял, что хорошая мысль никогда не приходит в голову одному.

Кришна раскинулся на ложе из сандалового дерева. Одеяло было из чистого золота. Арджуна и Дурьйодхана ожидали молча, не глядя друг на друга.

Наконец Кришна пошевелился и открыл глаза. Взгляд его, естественно, упал на Арджуну, сидевшего в ногах. Но услышав голос Дурьйодханы, бог обернулся.

— Я прибыл первым, — начал Дурьйодхана, — и должен пользоваться преимуществом. Я пришел просить о помощи в войне.

— Да, ты пришел первым, — согласился Кришна, — но я первым увидел Арджуну. Однако я буду справедлив к обоим. Одному из вас я могу дать свою армию, другому — служить колесничим, без оружия в руках[128]. Ты, Дурьйодхана, пришел первым, поэтому выбор за тобой.

— Я выбираю армию! — проговорил Дурьйодхана не задумываясь.

Ведь он знал, что армия Кришны, набранная из племени ядавов, лучшая в Индии.

— Поздравляю тебя с этим выбором! — сказал Кришна, улыбаясь одними губами. Но глаза его как–то странно блеснули.

Не подумал Дурьйодхана о том, что самая сильная армия ничего не стоит, если ее кумир и предводитель на стороне противника.

После этого Кришна протянул Арджуне ладонь для рукопожатия, и тот, ощутив ее упругость и мозоли, натертые тетивой, понял, что под защитой такой руки можно считать, что победа уже одержана.

Курукшетра

Курукшетра — это поле наше,

Милый брат, но мы его не вспашем,
Не рассеем жизни семена —
Обнесем его кровавой чашей,
Смертью перекрестим, опояшем.
Курукшетра… Иначе — война.

Курукшетра — это наше поле.

Мы его своей засеем болью,
Биться будем, чтобы лечь костьми.
Сыновей и внуков обездолим,
Чтоб из братской крови не такой ли,
Как и наш, безумный вырос мир.

Необъятное поле Курукшетра, раз в месяц принимавшее богов и мудрецов для принесения жертв, было занято двумя выстроившимися друг против друга армиями — племенами и народами всей Индии, примкнувшими кто к Пандавам, а кто к Кауравам. Во главе войска Пандавов был Дрихштадьюмна, брат Драупади, орел среди людей. Над его колесницей развевалось белое знамя с изображением распростершей крылья царственной птицы. Кауравов возглавлял старец Бхишма, дед Пандавов и Кауравов.

И оба войска были уже готовы к сражению, и над Курукшетрой уже пролетали со свистом первые пробные стрелы, когда Арджуна, стоявший на колеснице со стягом, изображавшим могучую обезьяну Ханумана, обернулся к своему возничему:

— Взгляни, Кришна! Там мои братья, с которыми я вырос в играх. Им зла и смерти я не желаю. Не могу истреблять я род свой. Не хочу!

Душа Арджуны переполнилась состраданьем, и из глаз его, обжигая траву, лились горючие слезы.

— Опомнись, безумец! — воскликнул Кришна. — Откуда взялась эта напасть, эта тобой овладевшая слабость, достойная шудры?! Ты кшатрий, Арджуна! Оставь малодушие слабым. К битве готовься, сокрушитель врагов!

Из груди Арджуны вырвался стон.

— Нет, не враги это, Кришна. Взгляни, среди них почтенные старцы Бхишма и Дрона. Я сидел у них на коленях. В них ты призываешь стрелы направить? Мой дух заблудился. Не знаю, где зло и где благо… Если можешь, развей сомненья мои.