Круг, после такой радостной встречи царского посольства, не бывшего на Дону около 2-х лет, пришел в недоумение. Требование крестного целования, впервые предложенного казакам, для них явилось неожиданностью; оно оскорбляло их религиозное чувство. Службу свою Москве казаки всегда считали добровольной; служба эта – борьба с их общими врагами, собственно, с магометанством. Война для казака – вещь самая обыкновенная, его привычное занятие, его призвание. И вдруг за это выполнение его привычных занятий от него требуют клятвы, с целованием креста. Казаков это возмутило. Присяга для московских бояр и князей, как это показало смутное время, – простой религиозный обряд. Князья и бояре всем присягали и всем изменяли, для казаков же, воспитавшихся в другой религиозной среде, крестное целование было «великим и страшным знамением». Казаки на это требование дали самый решительный и мотивированный отказ, достойный великого и сознательного народа, и отписали царю: