Древняя кровь

«Дежурка» рыночных блюстителей закона была устроена со всем тщанием. Массивный стол посредине помещения, окружённый крепкими лавками, впечатлял своими размерами. Скромно украшенный одинокой чернильницей, он мог использоваться, как для проведения следственных мероприятий, так и для небольших ведомственных дружеских застолий. Для временного содержания задержанных в левом углу присутствовала железная клетка с замызганной деревянной скамейкой. Традиционный, немного закопчённый портрет важного вельможи, вывешенный на самом видном месте, придавал служебному помещению необходимый оттенок официальности.

К расследованию происшествия «сержант» отнёсся весьма формально. Я его понимал: вор задержан, улики и свидетели имеются. Выяснение насколько кто прав и виноват – не в его компетенции. Для этого существуют специальные люди в городской тюрьме. Если у тебя нет защитников или необходимых связей, ты не дворянин, то добиться оправдательного приговора в подобной ситуации – практически не реально. Кроме одного способа: дать «на лапу». О чём мне прозрачно намекнули. Но, сделали это весьма виртуозно.

При подсчёте монет в возращённом хозяину кошельке, не досчитались части золотых кружочков. От заявленного числа обнаружили всего лишь половину.

От моего вопроса, когда бы я успел спрятать недостающее за ту пару минут, что был временным хозяином кошелька, «сержант» отмахнулся, как от несущественной детали. Вкрадчивым голосом посетовав, что такому молодому человеку тюремное заключение испортит всю последующую жизнь, он предложил помощь в улаживание спорной ситуации.

Всего-то требовалось вернуть недостающее хозяину, добавив пару-тройку монет непосредственно стражникам – за беспокойство. Если денег в наличие не хватает, за ними тот же час пошлют надёжного гонца. После чего, меня милостиво отпустят на все четыре стороны. С собой у меня было всего пять золотых, спрятанных в чистой тряпице за пазухой, но я не собирался расставаться даже с этой малостью. Был бы я на самом деле простолюдин, тогда ладно. Но, человеку благородного происхождения пойти на такое никак невозможно – итогом будет страшный урон для репутации. Дача взятки и подношения возможны только выходцу из своего сословного слоя. Поэтому, платить наотрез отказался, потребовав предоставить разбор моего дела более высокому чину.

Мотивируя своё обращения, заявил, что являюсь дворянином в титуле барона, недавно прибывшим в Каленберг из провинции. Отметил, пусть я новичок в городе, но уважаемые люди, готовые подтвердить мою личность, найдутся. Услышав о титуле, главстражник скептически осмотрел мой прикид, но промолчал. Бедных дворян в королевстве хватало, так, что мои слова вполне могли подтвердиться. Полагаю, именно опасения стражника превысить полномочия в отношение носителя благородной крови, избавило меня от физического воздействия. Бить меня не стали, отконвоировав в городскую тюрьму. Видно было: вся шайка-лейка осталась в расстроенных чувствах – уже подсечённая рыбка неожиданно сорвалась с крючка.

Чёртов «сержант» успел подгадить напоследок: в узилище меня отвели ближе к вечеру, когда начальство уже отбыло по домашним квартирам. Жуликоватого вида клерк, заведующий регистрацией заключённых, пошептавшись с моими конвоирами, с их слов определил меня на постой в общую камеру. Когда я это понял, было уже поздно: затолкнув меня внутрь, дюжий молчаливый надзиратель не стал ничего слушать. Вот уроды! Настроение стало стремительно портиться.

В полутьме, ориентируясь больше по запаху, стал искать себе место получше. По принципу: ближе к свету, подальше от параши. Комната более сорока квадратных метров практически пустовала. Ближе ко входу, забилась в угол парочка бомжеватых мужичков в простых крестьянских сермягах. Справа у стены кучковалась группа мужчин более серьёзного вида, как писали в детективных романах моего мира: откровенно криминальной наружности. А под маленьким оконцем, служившем больше для вентиляции, чем освещения, расположился одинокий пассажир, в помятой, но относительно чистой добротной одежде.

- Не помешаю? – плюхнулся в метре от соседа, сопроводив сие действие хмурой улыбкой.

- Да, падай места много, - откликнулся тот, смерив меня внимательным взглядом.

- Из ночных или сам по себе? – немного погодя спросил сосед, сопроводив свои слова каким-то замысловатым знаком.

- Сам по себе, - отверг я принадлежность к воровскому миру.

- Ага! – сразу потерял ко мне интерес предполагаемый уголовный авторитет.

Тем временем свет в оконце практически померк, в свои права вступала ночь, которую смарга могла не пережить. Если что-то делать для спасения её детей, то только до утра. Как назло, ничего путного в голову не приходило. От ощущения бессилия уровень внутренней агрессии стал постепенно нарастать. Рвавшаяся наружу злость отгоняла малейшие намёки на спокойный сон. Погрузившись в свои мысли, не сразу заметил, что рядом что-то происходит.