Древняя магия. От драконов и оборотней до зелий и защиты от темных сил

…К тебе обращаюсь я, дух молчаливый,
К мрачной Гекате глубин, лишь заслышавши поступь которой,
В черной крови меж могил трепеща завывают собаки,
Страшной Гекате привет! До конца будь мне верной подмогой,
Зелья мне дай ядовитей отравленных Кирки напитков,
Зелий Медеи страшней, Перимеды отрав златовласой.
Вновь привлеки, вертишейка, под кров мой ты милого друга!
Раньше всего пусть ячмень загорится!
<…>
Сыпь же скорее и молви: «Я Дельфиса косточки сыплю».
Вновь привлеки, вертишейка, под кров мой ты милого друга.
Дельфис меня оскорбил — и за Дельфиса лавр я сжигаю.
Так же как ветка в огне, разгораяся с треском вначале,
Вспыхнет внезапно потом, не оставив ни пепла, ни дыма,
Так же пусть в пламени в прах рассыпается Дельфиса тело.
Вновь привлеки, вертишейка, под кров мой ты милого друга!
Я разотру саламандру, и завтра же выпьет он зелье.
Травы теперь <…> возьми. К его двери порогу
Сверху прижавши, дави, но смотри — пока ночь не минула.
Плюнувши после, ты молви: «Давлю я здесь Дельфиса кости».
Вновь привлеки, вертишейка, под кров мой ты милого друга!

Феокрит. Идиллии. II. 11–27

Многие обряды любовной магии на удивление жестоки. Пожалуй, неудивительно, что колдовство порой выливалось в нечто намного более жуткое, чем ожидалось. Римляне подозревали, что печально известный император Калигула впал в безумие после того, как супруга Цезония напоила его неудачно приготовленным приворотным зельем — вместо прилива страсти оно вызвало психическое расстройство. Об этом пишет, к примеру, поэт Ювенал:

Кто принесет заклинанья, а кто фессалийского яду
Женке продаст, чтоб супруга она, совсем одурманив,
Смело пинала ногой. Потому-то и стал ты безумен,
Вот почему и туман в голове, и забыл ты о деле
Сразу. Но это еще переносно, пока не впадешь ты
В бешенство, вроде того опоенного дяди Нерона,
Мужа Цезонии, что налила ему мозг жеребенка.
(Всякая женщина то же, что царские жены, содеет.)
Все пред Калигулой было в огне, все рушились связи…
Право же, менее вредным был гриб Агриппины, который
Сердце прижал одному старику лишь и дал опуститься
Дряхлой его голове, покидавшей землю для неба,
Дал опуститься рту со стекавшей длинной слюною.

Ювенал. Сатиры. Книга II (сатира VI, 610–623)

Сходную мысль в своих доводах против использования зелий и заклинаний выражает Плутарх. Он не отрицает того, что магические чары работают, однако подчеркивает, что их реальный эффект редко совпадает с ожидаемым:

Ловля с помощью отравы позволяет легко и быстро добыть рыбу, но портит ее, делая несъедобной; так и жены, которые ворожбою и приворотными зельями стараются удержать при себе мужей, чувственными наслаждениями пленяют их, но живут потом с умалишенными и безумными.

Плутарх. Моралии (Наставление супругам, 139)

^{_{Вертишейка готовится доставить заклятье точно по адресу}}

^{_{Bijzondere Collecties, Universiteit van Amsterdam}}

Страдания чародейки