Древняя магия. От драконов и оборотней до зелий и защиты от темных сил

К берегу там мы пристали и, взявши овцу и барана,
Двинулись вдоль по теченью реки Океана, покуда
К месту тому не пришли, о котором сказала Цирцея.
Жертвенный скот я держать Тримеду велел с Еврилохом,
Сам же, медный отточенный меч свой извлекши из ножен,
Выкопал яму. Была шириной и длиной она в локоть.
Всем мертвецам возлиянье свершил я над этою ямой —
Раньше медовым напитком, потом — вином медосладким
И напоследок — водой. И ячной посыпал мукою.
Главам бессильных умерших молитву вознес я с обетом,
В дом свой вернувшись, корову бесплодную, лучшую в стаде,
В жертву принесть им и много в костер драгоценностей бросить,
Старцу ж Тиресию — в жертву принесть одному лишь, отдельно,
Черного сплошь, наиболе прекрасного в стаде барана.
Давши обет и почтивши молитвами племя умерших,
Взял я барана с овцой и над самою ямой зарезал.
Черная кровь полилась. Покинувши недра Эреба,
К яме слетелися души людей, распрощавшихся с жизнью.
<…>
Все это множество мертвых слетелось на кровь отовсюду
С криком чудовищным. Бледный объял меня ужас. Тотчас же
Я приказание бывшим со мною товарищам отдал,
Что б со скота, что лежал зарезанный гибельной медью,
Шкуры содрали, а туши сожгли и молились бы жарко
Мощному богу Аиду и Персефонее ужасной.
Сам же я, вытащив меч медноострый и севши у ямы,
Не позволял ни одной из бессильных теней приближаться
К крови, покуда ответа не дал на вопросы Тиресий.

Гомер. Одиссея. XI. 20–50

^{_{Неприкаянные духи мечутся на заднем плане, пока Одиссей советуется с Тиресием}}

^{_{Albertina, Wien}}

В этом описании примечательны три момента. Во-первых, похоже, что для обряда годилось не каждое место. Лучше всего подходило то, где завеса, отделявшая мир живых от царства мертвых, была особенно тонка. Поле, где недавно прошла битва, отвечало этому требованию; другие возможности мы рассмотрим позже (см. ниже).

Во-вторых, немаловажную роль в обряде играла кровь. Здесь вместе с ней упомянута ячная (то есть белая ячменная) мука — вероятно, та самая mola, которую древние римляне обычно использовали при жертвоприношениях. Насколько можно судить, кровь часто фигурировала в классических некромантических обрядах — наши предки считали, что именно она дарует жизнь. Следовательно, напитавшись кровью, мертвецы временно оживали; очевидно, этого они и жаждали, ведь поначалу на вызов Одиссея слетелись полчища незваных теней. Вероятно, кровь нужна была и для самого общения — Одиссей нарочно не подпускал к жертве ни единого духа, кроме своего недавно почившего и еще не погребенного друга Ельпенора. Застрявший между двумя мирами Ельпенор мог вступить в беседу и не отведав крови.

В-третьих, появление сонма духов показывает, что Одиссей не мог сам призвать кого-то конкретного. Некоторые духи явились потому, что были лично связаны с героем, но многих других просто приманила кровь. «Женщины, юноши, старцы, немало видавшие горя, / Нежные девушки, горе познавшие только впервые, / Множество павших в жестоких сраженьях мужей», — их всех Одиссею пришлось отгонять мечом от ямы с кровью. Когда Тиресий высказал свое пророчество, Одиссей спросил, как бы ему теперь пообщаться с одной из теней, что ждет в отдалении.