Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Из слов Григория VII следует, что Ярополк к предложению отца присовокупил и кое-что от себя, а именно изъявил намерение признать свое «королевство» «леном святого Петра», то есть стать вассалом римского папы. Резонным кажется предположение А.В. Назаренко, что Ярополк вряд ли действовал по собственному почину, «хотя из послания явствует, что письменных полномочий у него не было, коль скоро ему пришлось уверять папу, что отец «без сомнения согласится и одобрит эту его просьбу и не отменит ее». Следовательно, Изяслав сохранял свободу маневра – возможность при необходимости в любой момент дезавуировать действия своего сына – правило обычное для дипломатии всех времен»[165]. Идея поручить Русь покровительству святого Петра, считает ученый, «возникла, скорее всего, под впечатлением аналогичных переговоров, которые вел в Риме сам Болеслав II, и свидетельствует о знакомстве Изяслава Ярославича с программой Григория VII по организации национальных церквей под эгидой Рима»[166]. Судя по упоминавшемуся сообщению Сигеберта из Жамблу, Изяслав ради возвращения в Киев был готов поступиться очень многим. Но в сношениях с папой он все-таки соблюдал известную осторожность, не желая связывать себя определенными обязательствами, поскольку речь шла о деликатной сфере церковной юрисдикции. Впрочем, как раз в это время конфессиональные споры между греческой и римской церквями несколько поутихли, и обе стороны даже сделали шаги навстречу друг другу. Сельджукско-половецкая опасность побудила Византию обратиться за помощью к Западу. В июле 1073 г. император Михаил VII Дука направил к папе Григорию VII двух монахов с письмом, в котором выражалось «немалое почтение» к римской церкви. Переговоры продвигались столь успешно, что в конце 1074 г. папа призвал западноевропейских христиан к походу на Восток, в защиту Византии, мотивируя это тем, что константинопольская церковь, не согласная с латинской по вопросу исхождения Святого Духа[167], ожидает соглашения с римским престолом[168]. Таким образом, прибегая через своего сына к заступничеству Григория VII, Изяслав отнюдь не выглядел «вероотступником».

Разумеется, и Григорий VII не был настолько наивен, чтобы переоценивать реальное значение обращения Ярополка к покровительству престола святого Петра. В итоге римский понтифик ограничился тем, что послал польскому князю увещевательное письмо (от 20 апреля 1075 г.), в котором всего-навсего напоминал Болеславу: «…а среди прочего надобно вам соблюдать милосердие, против которого (как бы нам ни было неприятно говорить об этом) вы, кажется, согрешили, отняв деньги у короля Руси. Поэтому, сострадая вам[169], убедительнейше просим вас из любви к Богу и святому Петру: велите вернуть все, что взято вами и вашими людьми, ибо знайте, что по вере нашей беззаконно похищающий добро чужого, если не исправится, имея возможность исправиться, никогда не удостоится Царствия Небесного».

Неизвестно, как отреагировал Болеслав II на это послание. Скорее всего, оно осталось без практических последствий, ибо в 1075 г. союз польского князя со Святославом не только не был расторгнут, но, напротив, достиг высшей точки сотрудничества. Под 1076 г. Повесть временных лет сообщает об открытом выступлении Ярославичей на стороне Польши в ее конфликте с Чехией: «Ходи Володимер [Мономах], сын Всеволож, и Олег, сын Святославль, ляхом в помочь на чехы». Соответствующий эпизод в «Поучении» Владимира Мономаха («…та посла мя Святослав в ляхы, ходив за Глоговы[170] до Чешьскаго леса[171], ходив в земли их 4 месяца») позволяет более точно датировать этот поход зимой 1075/76 г.[172] Согласно Татищеву, опиравшемуся в данном случае на показания неизвестного, но вполне аутентичного источника, военные действия протекали следующим образом. Узнав о движении русского войска к своим границам, чешский князь Брячислав II прислал к Болеславу II[173] воеводу Лопату с мирными предложениями и 1000 гривнами денег. Мир был куплен, и Болеслав II развернул свое войско против пруссов, предложив русским князьям присоединиться к нему. Но Владимир с Олегом отвечали, что у них с пруссами рати нет, а возвратиться назад, ничего не сделавши, они не могут без стыда отцам своим и Русской земле. Поэтому, отделившись от поляков, они отправились, как и было условлено, «поискать свою честь» в Чешской земле – «и поидоша до града Глаца[174], и взяша». Брячислав II запросил мира: «Паки приела брата своего, епископа [пражского епископа Яромира-Гебхарда], и мнози предние [передние, знатные] мужи ко Владимиру и Ольгу и вдаша 1000 гривен и многи дары. А Владимир и Олег, вземше сребро, разделиша воем и сами возвратишася поздорову»[175].