Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Мономах, как старший в семье, оказался полным господином положения. Киев находился в его руках, а вместе с ним и большая часть русских волостей – Переяславль, Чернигов, Новгород, Смоленск, Ростово-Суздальская, Рязанская и Муромская земли. Наличный расклад сил как будто звал его к тому, чтобы принять великое княжение, тем более что и сами киевляне, по известию Татищева, просили его об этом[230]. Однако Мономахом овладели раздумья, суть которых летописец передает следующими словами: «Аще сяду на столе отца своего, то имам рать со Святополком, яко то есть стол преже отца его был». Результатом этих размышлений стала добровольная уступка киевского княжения Святополку: «И размыслив, посла [Владимир] по Святополка Турову, а сам иде Чернигову, а Ростислав Переяславлю. В неделю Антипасхи[231] месяца априля в 24 день приде Святополк Кыеву… и седе на столе отца своего и стрыя [дяди] своего».

Ввиду того что дошедшая до нас редакция Повести временных лет явным образом благоволит к Мономаху, историки больше обсуждали искренность и бескорыстие действий Владимира[232], нежели политическую сторону дела[233]. Между тем последняя представляет в историческом плане гораздо больший интерес. Ничто не обязывало Владимира Мономаха поступиться киевским столом в пользу двоюродного брата. Завещание Ярослава ограничивало свой кругозор сыновьями и не брало в расчет внуков, а захват Святославом Киева в 1073 г. под предлогом защиты от козней старшего брата (Изяслава) был неплохим прецедентом, который Владимир при желании мог легко обратить против Святополка, обнаружившего свою нелояльность в последние годы жизни Всеволода. Мономаху и в самом деле было о чем подумать, прежде чем обнародовать свой добровольный отказ от «стола отня». И если он, обладая неоспоримым военно-политическим преимуществом, тем не менее предпочел не прибегать к силовому решению вопроса, то, стало быть, его действиями руководили соображения, до тех пор остававшиеся без внимания в «ближнем» кругу наследников Ярослава или, быть может, вовсе им неизвестные. Великодушный поступок Владимира в отношении Святополка отличала несомненная политическая новизна, повлиявшая на дальнейшую трансформацию системы престолонаследия.