Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Численный рост представителей династии привел к тому, что родовая основа междукняжеских отношений была совершенно размыта. Жесткая иерархия власти и централизованная система управления отошли в прошлое. Потомство Владимира и Ярослава к середине XII в. – это уже не сплоченный клан соправителей «отнего и деднего» наследия – Русской земли, а сборище самостоятельных владетелей, регулирующих взаимные отношения между собой на договорной основе сообразно личной выгоде и пользе. Называя друг друга братьями, они, прежде всего, оказывают этим уважение «княжому» достоинству любого члена династии как владельца независимого земельного удела. Тем не менее идея единства княжеского рода уцелела. В критических ситуациях князья не забывают напомнить друг другу; мы единого деда внуки. Сохранение родовой терминологии при значительной индивидуализации междукняжеских отношений было призвано подчеркнуть важность того обстоятельства, что князья продолжают составлять одну родовую корпорацию, изолированную от общества и потому тем теснее захватывавшую своих членов. И хотя эта родовая корпорация уже не имела четко выраженной структурной организации и не являлась политическим учреждением, но в силу своего обособленного положения в обществе сохраняла непреходящее социально-политическое значение для абсолютного большинства князей[374]. Редкий из них позволял себе полностью оторваться от своей многочисленной родни – к этому не предрасполагали ни ограниченные военные силы отдельных земель, ни их политические интересы, которые, несмотря на частые расхождения, все еще были в значительной степени взаимосвязаны. Свидетельство тому – настоятельно ощущаемая потребность в общерусских княжеских съездах. Киевская летопись только между 1146 и 1159 гг. сообщает о семи съездах-«снемах» под эгидой киевских князей.

Конечно, объединить всех русских князей в один политический союз больше не удается. Династические союзы и политические блоки возникают, распадаются и перестраиваются с удивительной легкостью, а их стратегический смысл порой совершенно теряется за деталями тактики[375]. Тем не менее эти тактические объединения позволяют династии успешно справляться с задачами обороны страны от внешних врагов (на западных границах – даже более успешно, чем прежде, если судить по тому, что XII в. не знает таких глубоких вторжений чужеземцев на территорию Русской земли, какие видело предыдущее столетие). Кроме того, в этой неразберихе политических комбинаций начинают просматриваться новые устойчивые связи между землями и областями, которые образуют внутри государственных границ Руси несколько больших групп со своими геополитическими центрами. Самую обширную из таких областных группировок составили Ростово-Суздальская (впоследствии Владимирская), Новгородская и Муромо-Рязанская земли. К концу XII в. между ними установилось известное единение на основе политического доминирования Владимира-на-Клязьме. Новгородцы со времен Андрея Боголюбского берут себе князей большей частью из числа сильных князей Владимирских. В Рязани владимирский князь Всеволод III Большое Гнездо и вовсе хозяйничает как в своей отчине: рассаживает рязанских Глебовичей по волостям, судит их распри и отряжает на войну (по выражению «Слова о полку Игореве», он может стрелять удалыми сынами Глебовыми как живыми самострелами). Другая группа объединяет земли Киевскую, Смоленскую и Полоцкую, где роль политического центра переходит к Смоленску, который на рубеже XII–XIII вв. сажает своих князей одного за другим на «златой» киевский стол и держит в зависимости от себя Полоцк, заключая от имени полоцких князей международные договоры. На юго-западе Руси образуется третья областная группа, состоящая из Волынской и Галицкой земель, объединенных под властью одного князя; влиянию последнего подчиняются и турово-пинские князья. Во всех этих областных союзах политическая интеграция идет рука об руку с экономической, ибо ни одна, даже самая крупная княжеская волость не может существовать сама по себе без тесных торговых связей с другими волостями – соседними, а в иных случаях и весьма удаленными. По сравнению с предыдущими столетиями перед нами – важная новость в политической жизни Руси, ибо этим трем территориальным образованиям в будущем суждено будет стать колыбелями трех народностей – великорусской, малорусской и белорусской[376].