Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

В условиях военного завоевания формирование частной собственности на землю проходит в Англии весьма интенсивно, в первую очередь, выделяются земли, собственником которых является король. Уже в VIII в. фиксируются королевские земельные пожалования церкви и частным лицам. Иная картина характерна при мирной колонизации или стабильном расселении. В Скандинавии в период политогенеза целиком и полностью господствует общинная и семейно-родовая (одаль) собственность на землю; конунг не имеет права на какие-либо земельные владения, кроме собственных усадеб, и вплоть до XIII в. не претендует на распоряжение землей. Для Руси поземельные отношения до конца XI в. совершенно неясны из-за отсутствия источников. Однако обеспечение церкви только десятиной после принятия христианства Владимиром и длительное отсутствие земельных пожалований в ее пользу говорит, вероятно, о том, что земля вплоть до конца XI в. (по В. Л. Янину) находилась в общинной собственности, и князь не имел права отчуждать ее.

Королевская власть в Англии является развитием власти военного вождя, и уже в первых судебниках (конец VI в.) король – судя по вергельдам – получает особый статус, который неуклонно повышается. Скандинавские конунги – представители родовой знати, и их статус продолжает определяться обычаем, не закрепляясь законодательно вплоть до XII или XIII в. Древнерусские князья IX–X вв., скандинавы по происхождению, вероятно, сохраняют то же положение: так, князь не является субъектом права ни в Правде Ярослава, ни в последующих судебниках.

Основные функции верховной власти – военная, административная, фискальная и др. – в англо-саксонских политиях очень рано начинают дифференцироваться: первая выполняется дружиной и ополчением, остальные – королевскими чиновниками. В Скандинавии и на Руси, по крайней мере до начала-середины XI в., все эти функции осуществляет дружина верховного правителя, что приводит к корпоративности военной элиты (А. А. Горский).

На Руси, как кажется, значительно позже складывается система территориально-фискальных округов, нежели в Англии и Скандинавии, где она формировалась прежде всего для нужд военной организации общества.

Наконец, многочисленные сходства/различия обнаруживаются и в конкретных проявлениях исторических процессов: механизме сбора податей (полюдье/вейцла на Руси и в Скандинавии; в Англии – регулярное налогообложение), установлении верховной власти (избрание конунга/«ряд» с Рюриком и дальнейшее приглашение князей Новгородом; отсутствует в Англии), харизматичности (сакральности) «королевского» рода (повсеместно) и его легитимизации с помощью династических легенд (ср. легенды о призвании основателя династии на Руси и в Англии) и ми. др.

Подавляющее большинство названных явлений никогда не исследовалось в сопоставительном плане, хотя отмеченные, равно как и многие другие сходства и различия в социальном строе, политической организации, административном управлении, наконец, в культуре Руси, англо-саксонской Англии и Скандинавских стран способны пролить новый свет на белые пятна ранней истории Руси и значительно углубить в целом наше понимание процессов европейского политогенеза.

(Впервые опубликовано: ВЕДС. XXIII: Ранние государства Европы и Азии: проблемы политогенеза. 2011. С. 188–197)

Часть II Скандинавы в истории Восточной Европы

Название «русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства (IX–X вв.)

Е. А. Мельникова, В. Я. Петрухин

Предысторию Руси и Русской земли «Повесть временных лет» (далее – ПВЛ) начинает с Великого переселения народов: расселения славян с Дуная и освоения ими Восточноевропейской равнины. К этой эпохе восходит историческая память всех народов, принявших участие в Великом переселении, здесь «точка отсчета» авторов раннеисторических описаний. С переселения на Британские острова (середина – конец V в.) начинает историю англов хронист Беда Достопочтенный; переселением из Азии в Скандинавию открывается история скандинавских народов в «ученой легенде» исландского автора XIII в. Снорри Стурлусона; и др.

Особой источниковедческой проблемой стала проблема этнонимии. Традиционное использование в древней и средневековой историографии этнонимов типа скифы, гунны, франки и др. по отношению к самым различным, часто неродственным народам, возникновение новых названий, их распространение, изменение изначального содержания, превращение в топонимы, хоронимы и политонимы – все это есть отражение в исторической этно– и топономастике комплекса противоречивых этнокультурных процессов, которые сопутствовали формированию классового общества, государства и раннесредневековых народностей[393].