Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

У Кирилла Философа, а затем у его продолжателей, например, у Иоанна Экзарха Болгарского в начале X в., находим очень ясное понимание связи, существующей между означающим и означаемым в словесном знаке. Они говорят о соотношении между разумомъ-смыслом и глаголомъ — формой его воплощения (Матхаузерова, 1976, с. 31 и сл.). В отличие от этого, восточнославянские тексты, начиная с древнейших, уже ничего не говорят о глаголе, показывают соотношение слово-разумъ (в форме рѣчъ-разумь), а впоследствии еще точнее гласъ-разумь (типично восточнославянское сочетание).

В основе соответствия разумъ-глаголъ лежала греческая традиция выделения «лексиса» и «эха»:

Во всех вариантах λέξις — не просто ‘смысл’-разум, а глаголъ не ‘слово’. В идеале таково исходное противопоставление составляющих словесного знака (символа): означающее — signans — гласъ и означаемое — signatum — разумъ.

Предисловие к «Изборнику» 1073 г. написано золотом, и оно гласит: повелел мне князь выявить «покръвеныя разумы (сокровенный смысл) въ глубинѣ многостръпътьныхъ (исключительно сложных) сихъ книгъ прѣмудраго Василия въразумѣхь (постиг я), повелѣ мнѣ, немудровѣдию (не постигшему мудрости), прѣмѣну сътворити рѣчи, инако набъдяща тожьство разумъ его (изменяя слова, но соблюдая точность смысла); яже акы бъчела любодѣльна (как трудолюбивая пчелка), съ всякого цвѣта псанию (писаний, сочинений) събравъ, акы въ единъ сътъ ввель (собрал в общий сот), мысльное сердце свое проливаеть, акы сътъ сладъкъ изъ устъ своихъ прѣдъ боляры на въразумѣние тѣхъ мысльмъ».

Уже в «Повести временных лет» под 898 г., в описании посольства князя Ростислава к византийскому императору Михаилу, летописец упоминает, что князь просил у Михаила учителей, которые «могутъ сказати книжная словеса и разумъ ихъ» (Лавр. лет., л. 9). Съказати — истолковать, раскрыть; следовательно, здесь говорится о возможности разумѣти (понимать) написанный текст и его смысл. Расхожее древнерусское выражение «разумъ словесе» подтверждает, что речь идет о «слове», которое содержит определенный смысл, требующий истолкования. Составители «Киево-Печерского патерика» определенно говорят о человеке, что «сей бяше невѣжа словом, но не разумомъ» — типично общее место древнерусских житий «по слову апостола»; в послании апостола Павла ει δε καί ιδιώτης τω λόγω, αλλυ ου τη γνώσει — не словом-речью, но знанием-познанием. К слову-лексеме это отношения не имеет.

Можно было бы думать, что замена слова глаголъ лексемой рѣчь (рѣчение) связана с принципиально другим восприятием словесного знака, чем это было свойственно южным славянам. Но и это предположение не выдерживает критики, поскольку в славянском языке Х-ХІІ вв. и вплоть до XV в. ‘слово’ как ‘лексема’ — это именно глаголъ; имелась в виду звуковая форма словесного знака, которая материально воплощала смысл. Исходное значение корня *golgolъ — ‘звучание, звук’ (звукоподражательное удвоение) (ЭССЯ, 6, с. 205).

Важно также, что восточнославянские тексты говорят о «книжном слове», т. е. не об отдельной лексеме, а о тексте. В этом случае слово глаголъ им не требовалось.

Возникшие сомнения можно разрешить, использовав богатый материал, который предоставляют нам тексты Кирилла Туровского, автора второй половины XII в. Рассмотрим этот материал подробнее, он поможет выявить основные различия между словом, смыслом и речью (ниже — цитаты из: Кирилл Тур.).

Кирилл очень часто использует слова разумъ, глаголъ, слово и связанные с ними глаголы. Наблюдается очень строгое разграничение в их употреблении. Начать с того, что у него два разных «слова».

Слово выступает как омоним к лексеме Слово, и различие между ними в том, что слово 1 — это Логос, а слово 2 — речь. Каждый из омонимов представлен в четырех значениях, связанных друг с другом метонимическими переносами, а кроме того, они возможны в устойчивых сочетаниях.

Слово как Логос предстает в значениях 1) ‘слово как Бог’ → 2) ‘слово-заповедь’ → 3) ‘повеление-приказ’ → 4) ‘совет-обет’.

1. «Пакы же о въчеловѣчении Бога Слова ангели послушьствоваша, к пастырем глаголюще: Слава в вышних Богу!» (Кир. Тур., с. 346, 1) — всего 4 раза.

2. «Праведьн еси, Господи, и слово Твое Истина» (с. 413, 21) — всего 10 раз и 18 раз в сочетаниях «слово Божие», «господне слово», «евангельское слово», «пророчьское слово».

3. «Но врата адова скрушишася словом Его» (с. 412, 20) — всего 15 раз, в том числе и в сочетаниях типа «нъ слово Его дѣломъ бысть».

4. «Не мните, акы Евзѣ прельститися вам: она бо от змия совѣт прия, вы же от ангел слово слышите» (с. 413, 34) — всего 3 раза, в том числе и в сочетании «обѣтное слово».