Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

Так, глаголы внушать и внимать более раннего происхождения, чем вкушать. Первые два в своем составе содержат древнейшую приставку вън- (соединенную с корнями ух-о и им-ати), в третьем же случае имеем новую приставку въ-. Внушают ухом (это слух), внимают носом (это обоняние), вкушают ртом (это вкус), но переносное значение одинаково у всех глаголов: ‘воспринять’ разумом посредством определенного органа чувств. Исторический словарь очень точно описывает изменение значений древнейшего из трех глагола внимати (СлРЯ, 2, с. 240-241): носом «внимаемъ и износимъ» (обоняние) — воспринимаем же любым органом чувств (с конца XIII в.) — воспринимаем умом («внимати вам въ умы своя» — XV в.) — вникаем в суть (мысли: «отъ васъ внимающе просвѣтимся» в «Стоглаве» 1551 г.). Внимание становится пониманием с тем, чтобы со временем превратиться в понятие.

Но внимание — это условие памяти. Долгое время остается неясным, что важнее: сосредоточить внимание на предмете или обратиться к памяти о нем в его идее. Если предмет налицо, чувство лучше и острее памяти.

Кирилл Туровский в XII в. передает слова Богородицы: «Слушайте, небеса и море с землею, внушайте моихъ сльзъ рыдание!» Внимайте. «Убеждают» внушением уже достаточно поздно.

То же и с вкушением. В переносном значении ‘(эстетически) познавать’ глагол вкушати известен с XVI в. (СлРЯ, 2, с. 205).

Любопытна эта обращенность к предлогу-приставке въ(н)-, которая всегда употреблялась в значении ‘входить внутрь’; вън-утрь, где утроба. Обоняние и слух как средства восприятия отдаленных предметов находятся на первом месте. Индивидуальные восприятия по ближним сходствам собираются в видовые чувства, которые мало-помалу формируют родовые группы — понятия как составы мысли. Но все-таки исходным элементом восприятия мира было самое общее представление — переживание от столкновения с этим миром.

ЧУВСТВО ЖИЗНИ

Это же можно назвать и софийным чувством жизни, которое позволяет опознавать божественную основу под корою естества.

Сергей Булгаков

Слово, передающее смысл такого комплексного ощущения, хорошо известно до сих пор: чуять, чутье. Иногда его употребляют в значении ‘слышать’ (остаток древней глагольной формы в междометии чу!), иногда в значении ‘обонять’ (чувствуешь — пахнет?), но, в сущности, здесь всегда имеется в виду представление об осязании, касательстве и касании. Это самый надежный ориентир в мире, к тому же он и проявляется в непосредственной близости от объекта. Тут не обманешь. Как правило, это общее чувство «касательства» часто сопутствует зрению, совпадая с ним по функции в обозначении «объективного созерцания» (Нуаре, 1925, с. 82), не окрашенного в субъективные впечатления вкуса, запаха и звука. «Впечатления общего чувства бедны содержанием и так неясны, — заметил Потебня, — что ни отдать себе в них отчета, ни передать их другому нет никакой возможности; но сила чувства неудовольствия может быть так велика, что почти совершенно подавляет содержание впечатления»; соотношение органов чувств в их отношении к «общему чувству» сначала дает вкус и обоняние, затем идет осязание, потом слух и, наконец, зрение, причем каждое последующее чувство увеличивает раздельность впечатлений при общем качестве индивидуальных и субъективных переживаний, сопровождающих этот процесс (Потебня, 1976, с. 89-91). Вместе с тем увеличиваются интеллектуальные возможности чувства и его объективация — при развитии от «общего чувства» к зрению уменьшается относительная важность чувства для самого организма. Например, потеря слуха или зрения терпимы, но «утрата общего чувства есть смерть» (там же).