Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

В разных списках «Печерского патерика» обнаруживаем расхождение в смысле тех же слов. В XIII в. «въжделение плотское» может быть заменено словом хотѣние, а «въжделение души» — словом желание; «уязвися в сердце, въжделению» — похоть или похотение, но то же желание не само по себе, а со стороны какого-то лица — не похотение, а просто похоть. Так, не может жена «ни сею прелѣстив на свое желание привлещи некоего же мниха». Такое желание — похоть в таком смысле слова, которое оно уже получило к тому времени, хотя в более ранних текстах (и в переводе «Пандектов» также) всегда говорится еще о желании, а не о похоти: «угаси ярость, престани от неподобна желания» (Пандекты, л. 206 об.).

Таковы отношения между волею Бога, желанием человека и его же хотением. Хочет он всё в соответствии с волею Бога, но желания его превосходят меру терпимого и возможного, а также дозволенного Богом. Желание в христианстве стало приметою низменных страстей человека, достойных епитимии. Человеческие хотения епитимии не подлежат, потому что они воплощают Божью волю.

Сравним еще высказывание о пьянстве, представленное в древнерусских поучениях из «Измарагда», но прежде прошедшее обработку в переводе «Пчелы» и «Пандектов». «Пьянство въ человѣцехъ самохотное бѣшение» (Поуч., с. 234); в «Изборнике» 1076 г. этому соответствует сочетание «самовольный бѣсъ» (л. 265): «Пиянство самовольный бѣсъ: отъ сласти въ душяхъ въражаяся противие — крѣпъкааго страшива показуеть, цѣломудрьнааго блудьника сътворить, правьды не вѣсть, съмыслъ отъемлеть, и яко же вода супротивь есть огню». Самовольный — тот же самовластный, эти два слова по смыслу не различались.

Тот, кто обладает властью, имеет и волю. Обкатываясь в русских текстах, перевод с греческого постепенно получил свойственную русскому языку форму выражения: пьянство — бешенство, но самохотьное, потому что самовольным, т. е. свободным, оно быть не может; оно возникает, проявляясь в описанных здесь признаках, как воплощение чьей-то воли — в данном случае воли злой силы, беса. Самохотьнѣ и значит волею, т. е. самостоятельно (Пандекты, л. 209).

Сравнивая значения всех этих слов: воля, хотение, желание, — отмечаем еще одну особенность взаимных их отношений. Чем отвлеченнее значение слова, тем шире его смысл, тем оно важнее, потому что содержание данного в нем понятия ограничено самыми существенными признаками. Слово воля важнее всех прочих, поскольку признаки различения связывают эту форму волеизъявления с самой высокой властью — с Богом. Взаимные отношения степеней «желания» применительно к человеку могут варьироваться.

Разумеется, все зависит от характера человека, в мере его отрешенности от мира. Для Кирилла Туровского слово хотѣти слишком мирское, оно облекается в неприглядные ризы бесовского наущения, враждебно автору, смущает его, отталкивает. Обращаясь к Богу, он говорит о своем желании слиться с Ним, в молитве «к ти (к Тебе) бо желаю, къ истинному свѣту и подателю» (Молитвы, л. 102), а Бог всегда предстает перед ним в венце своей верховной воли (изволилъ, изволивый); я — желаю, Бог — изволяет, но есть еще и третья сила, которая также обладает модальностью воли. Этой третьей силе не остается уже ничего, кроме хотения: «дьяволъ... къ своему хотению нудить мя» (там же, л. 172, 180 об.). Желание — это рвение, идущее от сердца, и выше нет ничего, если желание полностью вытесняет хотение, мирское и сладостное, потому что с утратой хотения желание скорее сольется с божественной волею, а это и есть радость.

Символическое распределение «функций» модальных глаголов также выразительно показывает взаимные связи между ними; все то же желати — волити — и хотѣти, но с неким изломом в иерархии: волитъ и желать, и только после всего — хотеть.

ДОСТОЙНОЕ ПОДОБАЕТ, НАДОБНОЕ ГОДИТСЯ

Все, что родится, то и годится; не все годится, что говорится.

Народная мудрость

В Домострое XVI в. выражения типа «подобаеть вѣдати се» или «достоитъ мужу жена своя наказывати» очень часты, но только в тех главах, которые связаны с церковными правилами поведения. В бытовых местах той же книги обычно используют другие безличные слова — пригоже, или лучится, или надобеть. На этом основании М. А. Соколова сделала вывод, что первые две формы принадлежали книжному языку и мало употреблялись в бытовом разговоре (Соколова, 1957, с. 15-16). Это интересное наблюдение; и другие источники ХѴ-ХѴІ вв. в распределении слов и их значений еще в совершенной точности отражают более ранние, древнерусские правила употребления слов.

Начнем с самых древних переводов. Какие же слова греческого языка соответствовали славянским подобаеть и достоить?