Древние

В глазах на миг потемнело, но Лёха всё же сумел выставить перед собой руки, защищая самые уязвимые места — лицо и горло. Зубы твари сомкнулись на наруче, блокируя всякую возможность ударить. Два других монстра ухватили добычу за ноги и, не сумев прокусить броню, решили попросту разорвать жертву, потянув в разные стороны. Не желая дожидаться своей очереди, остальные облепили Стрижа, прижав тому крылья и выискивая когтями щели в броне.

Лёха рванул изо всех сил, пытаясь стряхнуть с себя чудовище, и тут металл древнего доспеха объяло пламя. Едва соприкоснувшись с ним, демоны дико завыли и отпрянули. Они с пронзительными воплями катались по земле в попытках сбить перекинувшийся на них огонь, но тот и не думал угасать.

Но громче всех кричал демон, заключённый в теле пустотника. Казалось, огонь жжёт изнутри, превращая внутренности в угли. Стриж кричал и катался по земле, забыв о гарпиях, разломе и ангельских голосах. Казалось, он живьём запекается внутри собственной брони.

Длилось это секунды, или часы — он не знал. Просто в какой-то момент пламя угасло и боль ушла, оставив после себя звенящую пустоту в голове.

Больше не было ангельского пения — лишь гул огня, свист ветра и треск ломающихся деревьев. Ещё не понимая, что происходит, Лёха стащил перчатку и уставился на руку, ожидая увидеть обожжённую до костей плоть.

На коже не было и следа ожогов, а броня и вовсе покрылась инеем под ледяным ветром. Сглотнув, Стриж коснулся дрожащими пальцами лица. Больно не было. Шумно выдохнув, он закашлялся, поднял голову и огляделся.

Поваленные деревья пылали.

В бушующем пламени ещё можно было различить обгоревшие костяки демонов, что разнесли огонь и подожгли бурелом. У разлома танцевал огненный смерч — пожар, жадно вбирая холодный воздух иного мира, будто подпитывался демонической энергией.

Оставаться тут было рискованно: в любой момент шалаш из древесных крон мог обрушиться, погребя под собой и разлом, и неудачника рядом с ним.

Кое-как поднявшись на ноги и прикрыв лицо ладонью, Лёха огляделся. Глаза слезились от дыма, а каждый вдох давался всё труднее и труднее. Если он не найдёт выход, то может задохнуться быстрее, чем на него свалятся пылающие брёвна.

Над головой оглушительно треснуло. Стриж, даже не взглянув, что там, отскочил в сторону и этот прыжок спас его жизнь — на место, где он только что стоял, рухнули пылающие ветки.

Надсадно кашляя, Лёха поднял голову и увидел путь к спасению: в пылающем куполе, метрах в трёх от земли, зияла прореха, сквозь которую виднелось небо.

Расправив крылья, Стриж взлетел и на предельно возможной скорости рванул к спасительному просвету.

Почти удалось. Он вырвался из завала, но огонь не хотел так легко отпускать свою добычу: хаотичные воздушные потоки закрутили крылатый доспех, мотая тот из стороны в сторону, и швырнули в пылающие кроны у границы пожара. С хрустом проломив объятые пламенем ветви, Лёха в облаке искр рухнул на землю. Кое-как встав на четвереньки, он пополз прочь, уже не помышляя о взлёте.

Остановился он только когда осознал, что больше не задыхается от дыма. С каждым вдохом в лёгкие попадал чистый прохладный воздух. Пламя всё ещё гудело за спиной, пожирая неподатливый влажный лес, но руки упирались в зелёную траву, а не в рдеющие угли.

Отдышавшись, Лёха с трудом встал на ноги и, пошатываясь, зашагал дальше, используя крылья как опоры. Голова кружилась, резь в глазах не позволяла их толком открыть. Лететь в таком состоянии было самоубийством, а потому Стриж просто переставлял ноги и крылья, упрямо продвигаясь вперёд.

Шаг. Ещё. И ещё один.

Болело обожжёное лицо, кололо в боку, отбитом о древесный ствол. Не хотелось даже думать о том, что могло случиться, если бы броня не была огнеупорной. Стриж, запечённый в собственном соку — просто блюдо дня.

Остановившись, Лёха осторожно вытащил из рюкзака фляжку, открутил крышку и жадно выпил всю воду. Каждый глоток отдавался болью в обожжённом лице, породив запоздалый вопрос: почему демон не залечивает его раны?

«Белочка?» — мысленно позвал Стриж.

Никто не откликнулся. Ни следа привычного уже присутствия соседа по телу.

Лёха вновь прокрутил в памяти недавние события. Артефактный доспех явно готовили для боёв с демонами. Могло ли пламя быть встроенной системой защиты? Да. Могло ли оно быть магической природы, направленным против демонов? Очень даже могло, учитывая то, что он, Лёха, от него тогда не пострадал.

А вот могло ли оно убить не только атакующих его демонов, но и того, что засел внутри?..

Судя по крикам Белочки — пламя её не порадовало. Но жив ли ещё демон, или Лёха наконец избавился от непрошенного сожителя?

Мысль о том, что он теперь остался наедине с собой породила смешанные чувства. Самым сильным из них было именно сожаление. И дело было даже не в утраченных способностях к самоисцелению и смене облика. Стриж успел привыкнуть к постоянной компании странного существа, которому он обещал помочь получить свободу.