– Эрли, что ты видела? – Рутгер так и не решился что-либо сказать. Ему требовалось всё это ещё раз взвесить, обдумать, и может быть, с кем-то посоветоваться, не чувствуя на себе десятки глаз. Так трудно ему ещё никогда не было. Это было даже хуже, чем узнать, что его друг детства, с кем он делил последний кус хлеба и глоток вина, наёмный убийца, посланный его же и убить. Где же сейчас душа Герфура? Нашла ли успокоение, или так и мечется между Очагом Бессмертного Тэнгри и адом? Он его простил ещё в тот миг, когда тот пожертвовал своей жизнью ради него, но смогут ли простить его другие воины, и дадут ли высечь его имя на Красной Стене?
Что же скажет Эррилайя? Была слабая надежда, что её видения могут подтолкнуть на какой-то обоснованный шаг, и может, даст возможность оправдать своё ещё не совершённое предательство. Проклятье! Неужели он уже решился на это? Нет! Не может быть! Стоит ли терять новоприобретённых друзей, ценой обладания более совершенного оружия? Ведь они могут научить гораздо большему, чем будет то, что они захватят!
Девушка пододвинулась ближе к Рутгеру, и обняв его за руку, тихо, неуверенно, заговорила:
– Я видела высокую гору, какую ещё никогда в своей жизни не видела, а на склоне горы, прекрасный город. Я видела, как по его улицам текли реки крови, и как над его зданиями поднимался дым.
От её слов Стальной Барс вздрогнул, и ему вдруг стало жарко. Он сразу понял, что видела ведьма. Это священная гора Эрпон, и Вольфбур. Конечно он понимал, что рано или поздно ярвиры доберутся и до столицы Лазоревых Гор, и всё же надеялся, что это произойдёт как можно позже. Тогда, когда он уже вернётся домой. Ему почему-то казалось, что едва он пересечёт Чёрный Лес, то всё сразу изменится, воины кланов соберутся, воспрянут духом, и погонят иноземцев со своей земли. Как всё это будет происходить, и какие силы остались у вождей, он не думал. Просто был уверен, что так и будет. Может, на эти мысли повлияли уверенные предсказания ведьмы? Когда же всё это будет? Сколько мирян и воинов погибнет, прежде чем это случится?