Древние Боги

Он отошёл в сторону, туда, где они вчера сидели с Михаилом, и, не выпуская из рук меч Вальгера, опустился на обломки мебели, туда, где был и вчера. Он не мог объяснить, почему его тянуло сюда. Казалось, что здесь будет легче, и он как-то сможет привести свои мысли в порядок.

Если бы было можно всё вернуть на сутки назад! Он бы всё сделал по-другому и добился, чтобы все эти тесты проводились здесь, или хотя бы того, чтобы при них присутствовала большая часть воинов. Так было бы спокойнее, и они могли вмешаться, почувствуй хоть малейшую опасность со стороны Древних. Почему же он не сделал так ещё вчера? Проклятье! Как бездарно, как глупо упущен и сам шанс заглянуть в четвёртый уровень, куда вигов не пускают, да и вряд ли вообще когда-нибудь пустят!

Рутгер посмотрел влево, туда, где вокруг костровища собирались воинов. Смогут ли они слушать Древних, зная, что их друзья где-то там, в глубине Улья, и над ними собираются делать что-то непонятное, кажется, нечто противоестественное? Хотя Михаил заверял, что с ними ничего не случится, и всё же необъяснимая тревога никак не хотела покидать сердце. Нет, нельзя быть таким доверчивым, ведь он отвечает за своих людей перед самим собой, и перед Бессмертным Тэнгри. Как он будет смотреть в глаза их родным, когда вернутся в страну Лазоревых Гор? Как сможет объяснить, что его друзья погибли не в бою, а под ножами учёных?

Хотя… Он ещё многое не сможет объяснить и понять из того, что произошло с ним в этом походе. Столько новых, неизведанных чувств, волнующих сердце. За какой срок, сколько бы ушло времени на то, чтобы прочувствовать всё это, останься он в стране Лазоревых Гор? Месяцы? Годы?

Любовь. Что рождает её? Почему при виде лица Эррилайи у него всегда щемит сердце, и каждое её прикосновение жжёт, как раскалённое железо? Почему он готов отдать за неё жизнь, и за каждую её слезинку может пролить реки крови? Как раньше он вообще мог жить, и существовать без неё? Теперь ему казалось, что до встречи с девушкой весь мир выглядел чёрно-белым, и он только совсем недавно разглядел другие, прекрасные цвета. Как же так получилось, что он влюбился в это, казалось бы, невзрачное, серое существо, и не желает знать, и не хочет замечать что-либо, может быть, даже более красивое?

Пусть она немного нескладная, даже смешно выглядит в перешитых с чужого плеча одеждах, но в этом было что-то волнующее, то, что невозможно объяснить словами, а можно только почувствовать сердцем.