Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания

Управлением Дельфами занималась амфиктиония, дословно «жители окружающих областей». В Греции существовали и другие, менее известные аналогичные органы. Изначально ее члены (в состав амфиктионии входили все племена, жившие по соседству – между Фессалией и Беотией) собирались в Фермопилах. Изыскивались также возможности для того, чтобы включить в ее состав другие могущественные государства. Это была своего рода временная договоренность, необходимая для решения проблем, связанных с институтом, важным для всех греков, но она достаточно эффективно функционировала на протяжении большей часть эпохи классики. Подвергнувшись некоторым изменениям, амфиктиония пережила даже захват храма фокейцами в 356 г. до н. э. В нашем распоряжении имеются источники, посвященные функционированию управленческого аппарата амфиктионии и датированные IV в. до н. э. Особый интерес представляет перечень пожертвований, сделанных древнегреческими городами-государствами на восстановление храма после того, как зимой 373/372 г. до н. э. его уничтожил пожар или оползень.

Сказанное о Дельфах в определенной степени справедливо и для других оракулов, хотя большинство из них не подвергалось такому большому давлению. В Малой Азии, в Дидиме, что к югу от Милета, располагался оракул Аполлона, впоследствии, в 494 г. до н. э., уничтоженный персами. В Кларосе, расположенном севернее, неподалеку от Колофона, находилось другое древнее святилище, позднее обзаведшееся оракулом. Предсказания там давал провидец мужского пола, уходивший в пещеру и возвращавшийся оттуда с ответом. К самому Зевсу иногда обращались за советом, пребывая среди дубов, росших в Додоне, находившейся в отдаленной северо-западной части Греции. Оракул действовал и в святилище этого бога в Олимпии. С Зевсом отождествляли Амона, бога, дававшего предсказания в оазисе Сива, что в Ливийской пустыне, который в эпоху классики также стал пользоваться большим авторитетом. Подземный оракул Трофония в беотийском городе Лебадия может служить примером святилищ, в которых давались предсказания, но которые не имели тесной связи с каким-либо значимым божеством. Обряд получения предсказания в этом прорицалище вызывал ужас. Его подробно описал в своем сочинении путешественник Павсаний, советовавшийся с оракулом во II в. н. э. Этот писатель старательно подчеркивал, что, несмотря на слухи, к человеку, ходившему за пророчеством к Трофонию, постепенно возвращается способность смеяться. Существовало и множество других оракулов. Здесь также следует упомянуть святилища, связанные с исцелением, наиболее примечательным из которых являлся знаменитый храм Асклепия в Эпидавре. Пациента оставляли в храме, где он спал, и во сне он исцелялся или получал советы о том, как решить свою проблему.

Для дивинации, помимо получения предсказаний у крупных оракулов, использовались и другие разнообразные методы. Чаще всего для достижения общественно значимых целей использовалось изучение внутренностей жертвенного животного. Наиболее важную роль при этом играли жертвоприношения перед битвой; в спартанских источниках регулярно упоминается совершение этого обряда перед пересечением границы в начале похода против другого государства. И в данном случае современные критики склонны видеть в содержащихся в источниках сведениях о неблагоприятных предзнаменованиях следствие действий полководца, имевшего собственные причины для того, чтобы не идти дальше. Иногда подобное средство действительно могло применяться, но при прочтении сочинения Ксенофонта, которого нельзя обвинить в нечестности, складывается впечатление, что по крайней мере для него изучение этих внутренностей было важным делом, а результат этого процесса он считал объективным. Ксенофонт сам являлся полководцем, и, если обман в этой сфере был обычным делом, он наверняка знал бы об этом. Еще меньше вопросов должно возникать, когда речь идет об объективности гаданий, которыми люди занимались самостоятельно, ведь их результат не было смысла подтасовывать из политических соображений. На нижнем уровне в процесс вмешивалась только магия, которой литература способна придать некое обаяние, но которая в реальности оказывается занятием крайне скучным – в наименьшей степени надуманной и в наибольшей – злонамеренной, как в случае с торжественными проклятиями, адресованными отдельным врагам и, как правило, написанными на свинцовых табличках.