Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

Случилось так, что новый военачальник прибыл на место за несколько дней до того, как туда смог добраться Бань Юн со своим войском. Но вместо того, чтобы дождаться прибытия основной армии, как было приказано, присланный из Китая военачальник решил начать атаку немедленно. Рассказывают, что причина заключалась в том, что в то время на родине этот военачальник был не в фаворе у неких высоких сановников, и ему хотелось вернуть себе их расположение, прославившись тем, что он в одиночку взял Карашар. Военная удача ему благоприятствовала, и, хотя в состоявшемся бою он не добился решающей победы, урон, причиненный этим авангардом, произвел такое впечатление на царя Карашара, что он решил сдаться до прихода основной армии, надеясь заключить договор на более благоприятных условиях.

Сдача Карашара означала, что на данный момент с сопротивлением китайской власти в Кашгарии покончено. Прошло немного времени, и Хотан с Яркендом добровольно перешли под юрисдикцию Китая, а вскоре их примеру последовал и Кашгар. Таким образом, 127 г. ознаменовал собой восстановление китайского верховенства на всей территории Таримского бассейна. Но вместе с тем события этого года не позволили китайцам в полной мере получить выгоду от восстановления своей колониальной империи. Причиной такой ситуации стало то, что по велению императорского двора все почести и слава достались нарушившему субординацию командующему, который взял Карашар в одиночку, тогда как несчастный Бань Юн лишился своего поста из-за того, что якобы явился на поле битвы с опозданием.

Восстановление китайского контроля над Кашгарией произошло почти исключительно благодаря военным и дипломатическим талантам Бань Юна, и, когда он сошел со сцены, не нашлось никого, кто смог бы эффективно выполнять эту работу. Многие, несомненно, надеялись, что на место Бань Юна найдется какой-нибудь другой представитель блестящего семейства Бань, но через три года (в 130 г.) оказалось, что большинство его членов либо убиты, либо опозорены из-за довольно странного скандала, случившегося при дворе императора.

Племянник Бань Юна был женат на принцессе из императорского рода, состоявшей в близком родстве с царствующим императором. Эта дама оказалась веселой особой, у которой одна любовная интрижка сменялась другой. Поначалу бедный муж терпел, считая, что с этим ничего не поделаешь. Но однажды, пользуясь его мягкостью, дама потребовала, чтобы муж оставался в комнате, где она обнималась с одним из своих любовников. Для возмущенного супруга это стало последней каплей, и он, выхватив меч, убил любвеобильную принцессу. В обычных обстоятельствах на убийство неверной жены никто не обратил бы особого внимания, но в данном случае, поскольку муж был человеком простым, а жена членом императорской фамилии, дело вызвало громкий скандал. Бедному мужу вспороли живот, а всех его близких родственников публично казнили. Так семейство Бань исчезло со страниц истории.

Как мы уже отметили, с исчезновением клана Бань во вновь созданной колониальной империи начался долгий период стагнации. Правда, слава Бань Юна была так велика, что в течение нескольких десятилетий открытых восстаний против китайского господства не было, и, как следствие, в этот период Китаю удавалось сохранять в Западном крае статус-кво. В 131 г., чтобы облегчить себе связь с западом, Китай усилил свою военную колонию в Хами, а через два года (в 133 г.) с помощью царя Кашгара смог наказать монарха Хотана, проявлявшего признаки беспокойства. Но это были единственные признаки колониальной активности, которые смогла продемонстрировать Поднебесная империя.

Весьма примечательно, что высший китайский военачальник в Западном крае по-прежнему назывался просто «представитель», и никаких попыток восстановить более солидный пост наместника не предпринималось. Важно также, что этот представитель продолжал жить в городе Люжун в Южном Гуши, то есть довольно близко к китайской границе, вместо того чтобы переехать в столицу Кучи, или Кашгар, где он мог бы лучше отслеживать происходящее в различных местных царствах, находящихся в его юрисдикции. Интересно отметить, что китайские летописи специально указывают, что в этот период китайские официальные лица не предпринимали попыток установить в какой-либо форме господство над усунями (в Западной Джунгарии) или над различными царствами Памира. В этом тоже проявляется заметный контраст по сравнению с более ранними эпохами колониальной империи, когда и усуни, и некоторые государства Туркестана испытывали на себе воздействие имперской политики Китая.