Древние Свитки. Исход (СИ)

“Да защитят нас Восемь от драконов и безумцев, что их почитают,” возмущенно разорялся Скорм в своих кривых заметках. “Как эти сектанты могли отравить свою же воду! Из-за этой катастрофы мы потеряли больше людей, чем при захвате крепостного двора!..”

Батюшки, заскрежетала зубами Рыцарь-Дракон. Сколько праведного гнева в этих каракулях. Как могли проклятые драконолюбцы отравить воду, которую собрались пить добрые солдаты Харальда! Как посмели они противиться осаде, как посмели отнять собственные жизни, не желая повторить судьбу фалмеров, сотнями и тысячами гибнувших при постройке Виндхельма!..

Что и говорить - ужасный, просто чудовищный культ.

В записях Скорма говорилось о призраках, нападавших на солдат, и о том, что войска буквально бежали из Форелхоста, не желая оставаться в этом кошмарном месте. Эль вспомнила труп имперца у входа и призадумалась, кто же мог его убить. Вполне вероятно, что призраки здесь и в самом деле были… вот только ей они по-прежнему не являлись.

Она отложила мерзкий исторический документ и встала из-за стола, тут же уткнувшись в полки, где лежали какие-то ссохшиеся ошметки. Приглядевшись, она поняла, что это эльфийские уши - в сухом воздухе они за века превратились в пленочки, но все еще были узнаваемы. Скорм так торопился прочь из Форелхоста, что забыл здесь свои трофеи с озера Хоннит.

Эль плюнула и пошла дальше.

В одной из комнат она нашла множество кроватей, занятых покойниками - те лежали, вытянувшись в последнем смертном сне, иссохшие до скелетов. Тут и там виднелись маленькие бутылочки.

Отравились, тяжко подумала она, оглядывая это открытое взору кладбище, а потом оставила их позади, понимая, что опоздала с помощью на тысячи лет. Тут уже никого не спасешь.

Ей попадались новые трупы, угодившие в ловушки, и она вдруг задумалась, а не были ли эти ловушки устроены именно во время войны. И здесь, и в других курганах тоже - как мера защиты не от расхитителей гробниц, а от армии. Конечно, всегда можно спросить об этом Харкона, но проявлять пустое любопытство в таком больном вопросе было бы жестоко.

Она нашла тот самый колодец, из которого давно исчез весь яд, и неподалеку - ветхую записку одного из обитателей крепости, где тот мрачно клялся, что Скорм и его собаки не возьмут их живыми.

“Тораллод провидел возвращение драконов,” гласила запись, “и дал приказ отравить колодец. Лучше смерть, чем попасть в руки к этим неверующим. Они забыли, что прежде боги были драконами и они возродят нас к жизни, когда вернутся.”

Любопытно, задумалась она, пока страничка рассыпалась в ее пальцах. Возродят к жизни? Странное верование…

Она углублялась в недра Форелхоста, находя всё новые останки, ряды урн, обломки и разорение, но так и не повстречав на пути ни единого призрака. Даже драугры ее избегали - слонялись по углам или устало сидели на каменных скамьях, не поднимая голов. Эль понемногу начинала скучать по их обычным: “Paak! Dinok!” и попыткам снести ей черепушку. У нее возникло ощущение, что это она здесь призрак.

Новая запись попалась ей в одном из залов. Сквозняк замел ее под дверь и Эль увидела сухой клочок лишь тогда, когда потянула тяжелую створку.

“В далекую эпоху за морями времен было предсказано, что Алдуин вернется, дабы очистить землю в огне своего гнева. Рагот прав, еретики скоро прорвут оборону, и мы должны укрепить внутреннее святилище. Не бойся объятий смерти, ведь она продлится лишь до возрождения драконов. Тогда и мы вновь пойдем по земле, неся истинную веру…”

И опять Эль призадумалась. Алдуин возвращался - совсем недавно, можно сказать, на днях, - вот только до гнева дело так и не дошло. И неужели они действительно верили, что драконы воскресят их из мертвых? Впрочем, когда весь твой мир рушится, во что только не начнешь верить…

Во внутреннем саду она нашла одичавшие заросли колокольчиков смерти и почти рассыпавшийся в труху приказ: “Соберите все бутоны и доставьте алхимикам. Потом расчистите место и начинайте хоронить детей.”

Эль уронила приказ. Здесь были дети, тупо думала она. Дети, семьи. Они просто жили здесь - так тихо, что об этом никто не знал годами, а то и десятилетиями. Они никому не мешали и не вредили… но войска Харальда не сумели пройти мимо. Не оставили в покое даже детей.

Теперь ей стало ясно, почему Харкон говорил о Форелхосте с такой болью. Вампир, конечно, знал, что здесь случилось, не мог не знать. И в этом он тоже очевидно винил себя. И отчасти - заслуженно…

Собравшись с силами, она пошла вперед, чтобы в конце концов добраться до длинного Зала Историй и внутреннего святилища. Там лежал снег, наметенный сквозь проемы в крыше, и солнце светило на черный саркофаг, который вскрылся, стоило ей приблизиться.

- Rahgot, - сказала она, пока тонкая фигура плыла ей навстречу. - Но почему ты принял это имя? Тебя ведь звали Тораллод…

- Всех нас как-то звали, - ответил ей ясный голос из-под маски. - А потом на нас легло изречение, которое мы несем до сих пор. Послание для того, кто сумеет прочесть и понять. Но, кажется, это не ты, - искренне засмеялся он.