Древние Свитки. Исход (СИ)

- А Валерика? - спросила она, пытаясь отвлечься от всех этих мыслей, а заодно понять, как брошенный Принцем труп обернулся дамой из Каирна. - Так она умерла? А говорила, что сумела выжить, потому и стала Дочерью…

Харкон качнул головой.

- Она, разумеется, лгала. Дочерьми Хладной Гавани становятся не те, кто выжили. Выжить под Молаг Балом невозможно. Ими становятся те, кого он избрал и кому лично уделил своей крови. Валерика поднялась, пока меня не было. Легендарная Лами Бал тоже не сразу проморгалась.

Услышанное, вне сомнений, потрясало, но даже среди всех открытий Эль не могла не кольнуть его давней полуложью:

- А вот помню, ты говорил, что Молаг Бал дал вечную жизнь тебе, жене и дочери.

- Так и есть, - зло отрезал он. - Вампиризм - его затея. Вечная жизнь дана всем вампирам именно его волей, кто бы их не обратил. И кроме того… неужели ты думаешь, что я сходу рассказал бы правду?!

- Э… нет, - замотала головой Эль.

Харкон раздраженно фыркнул.

- Признаю, тогда я несколько отступил от истины. Но именно так все и было бы, не влезь я с благими намерениями. Вот только был ли прок жертвовать собой? Серана все равно стала вампиром, а обратил ее именно я. Иронично.

- Но почему… зачем ты ее?.. - опасливо спросила она, понимая, что ступает на совсем уж зыбкую почву. Зачем обращать дочь после стольких жертв ради ее человечности?..

- Потому что… - слова застряли у него в горле и он, разом растеряв всю злость, устало сел на ступени лестницы. - Потому что я был не в себе, когда вернулся. Я был голоден. Она встретилась мне первой.

- Вот как, - только и вздохнула Эль.

- Она выжила, - Харкон безнадежно развел руками. - Обратилась. А я ушел. Вернулся в мир, где по-прежнему шла война, и узнал, что мы ее уже проиграли.

Он склонился вперед, поставив локти на колени, и глянул на Эль своими огоньками.

- Как выяснилось позже, Серане понравилось быть людоедом. В ее новой жизни ей нравилось все, кроме одного, и она неустанно попрекала меня тем, что она всего лишь вампир-лорд, а не Дочь Хладной Гавани. А я со временем начал осознавать, что породить кого-то на свет - поступок настолько же роковой и необратимый, как убийство. Даешь жизнь или отнимаешь… - он махнул рукой. - И то и другое могут зачесть как преступление.

Эль тихонько слушала, боясь даже дышать.

- День, когда она родилась… - продолжал лорд. - Это был радостный день. Потом из-за наших разногласий мы с Валерикой расстались и большую часть человеческой жизни Серана прожила вдали от меня. Ее попытка участия в ритуале… она ведь была совсем молода, а у детей в голове всегда полно дури. Я надеялся, что она повзрослеет и поймет, от чего ее избавили, но этого не случилось. Став вампиром, она не оставила былых увлечений, а я с тех пор просто не видел в ней собственное дитя - не мог увидеть, хоть и пытался.

- Но в Волкихар ты их пустил.

- Из-за Сераны, - он нахохлился, явно жалея о своем давнем великодушии. - Она слишком дорого мне обошлась. Признать, что все это было напрасно, оказалось выше моих сил. К тому же, вернувшись из Обливиона, я почти убил ее и потому считал себя виноватым. Здесь она могла жить в безопасности, но за пределами замка было не так спокойно. На нее ведь уже нападали.

- Охотники на вампиров, - умудренно кивнула Эль, но Харкон ее удивил:

- Остатки Ордена. Как-никак она моя дочь.

Эль вспомнила рассказы Сераны о том, как ей говорили не соваться в курганы, и удивляться перестала. И тогда и сейчас было очевидно, что дочери ренегата там не были рады.

- С тех пор, как мы зажили здесь вместе, - Харкон вернулся к своей печальной исповеди, - я понял, что дочь стала мне чужой окончательно и навсегда. А у Сераны в голове было полно вздора о счастливой вампирской семье, живущей по законам бессмертных. Это было отвратительно. Они обе меня бесили, и сам я себя бесил, и старался не видеться с ними лишний раз… Было бы лучше, - тихо и устало сказал он, поднимая взгляд на барельеф в тени, - если бы я просто проиграл войну и погиб.

В глубине души Эль не могла не согласиться. Просто проиграть все же лучше, чем проиграть и вдобавок схлопотать проклятие на тысячи лет.

- Так, значит, Довакин ей не поверил, - задумчиво произнес Харкон, возвращаясь мыслями к настоящему. - Жаль.

- О, не беспокойся, - елейным тоном отвечала Эль. - Он и без того полон решимости тебя убить. Как он там выразился?.. “Воплощение всего худшего”, так он тебя назвал.

- Как это мило, - заулыбался вампир. - Я старался.

Эль поймала себя на мысли, что улыбка ему идет. И из-за чего же улыбается этот тип - из-за того, что раздраконил Довакина, и тот со дня на день придет сюда с армией? Вот уж воистину повод для радости.

Но, как бы то ни было, выглядело это лучше, чем поникшая фигура, которую она наблюдала до начала разговора, так что она решила продолжать в том же жизнерадостном ключе и сообщила:

- Лейф и Серане пригрозил. Не стал разоблачать ее обман, а вместо этого сказал, мол, Дочь Хладной Гавани проще прибить, чем оберегать. Так что лучше бы ей исцелиться, да побыстрее.

Харкон развеселился.