Древний Египет. Подъем и упадок

При XVIII династии главной детской резиденцией царей был Гуроб, утопающая в зелени усадьба на плодородной Файюмской низменности. Цари строили здесь свои увеселительные дворцы с незапамятных времен. Озеро Биркет Карун[165]привлекало множество птиц, что обеспечивало отличную охоту, а женщины царской семьи, проживавшие в особом гаремном дворце, могли вволю заниматься ткачеством, поскольку необходимый материал поставляли с обширных полей льна, которым славился Файюм. Гуроб был местом для женщин и детей, отдыха и веселья. Принцессы и дочери знати, сидя у ног своих матерей, учились всему, что требовалось для хорошо воспитанных девушек: ткать, петь, танцевать и, возможно, читать и писать. Образование мальчиков, как принцев, так и простых смертных, строилось на основе более жесткой дисциплины. Нигде это не проявлялось так отчетливо, как в школах писцов, ибо грамотность в Древнем Египте была ключом к власти.

Чтение и письмо были основными предметами в школе «Детских покоев», которой руководил старший писец Дома царских детей. Ученики овладевали скорописью, многократно копируя образцы пером и чернилами на папирусе[166]. Достигнув в этом успеха, они приступали к изучению более длинных классических текстов, таких как «Сказание о Синухе» времен Среднего царства или особенно популярный «Кемит» («Изборник») — собрание образцовых текстов для обучения писцов. Он не только помогал отточить искусство письма, но и способствовал повышению морального уровня учащихся. В книге подчеркивались преимущества грамотности и высокий статус, который дает профессия писца: «Знай же: какую бы должность ни занимал писец при дворе, он никогда не будет бедным»[167].

Та же тема разрабатывается в другом учебном тексте, так называемой «Сатире профессий». В ней высмеиваются разные профессии и воспевается труд писцов:

«Смотри же, над всяким работником есть надзиратель,
 Кроме писца, ибо он сам — надзиратель.
 Итак, если ты овладеешь грамотой, она принесет тебе благо,
 Как ни одно из тех ремесел, кои я показал тебе…
 Весьма полезен для тебя день, проведенный в стенах школы…»[168]

Изучение подобных текстов путем зубрежки было своего рода промывкой мозгов. Однако эти идеализирующие сантименты скрывали грубую действительность школьной среды. Учителя Древнего Египта, как и диккенсовской Англии, искренне принимали на веру принцип «Кто дитя не бьет, тот его портит». Согласно одной из поговорок Нового царства, «уши мальчика на спине его: он слышит, когда его бьют»[169]. Дисциплина, поддерживаемая учителями, должна была подготовить учеников к жестким условиям государственной службы. Жесткость и требовательность обучения точно отражали стиль управления в Древнем Египте. Царский двор, при всей его роскоши, не был местом для изнеженных интеллектуалов. Честолюбие, настойчивость, стойкость и мужественная энергия — вот что ценилось государственной машиной, и в «Детских покоях» старались вдолбить эти качества ученикам.

После того как юные принцы и их соученики овладевали египетским языком, им начинали преподавать вавилонский — устный и клинопись, язык дипломатии того времени. Египет уже не мог строить международные отношения лишь на чувстве собственного превосходства. Новая политическая ситуация требовала знания иностранных языков и культур. В программу обучения входили также математика и музыка, поскольку способность если не играть и петь самому, то оценить исполнение артистов была непременным требованием для членов изысканного общества. Твердые знания основ военной стратегии были особенно важны для будущего царя и полезны его товарищам. Юный Аменхотеп II, без сомнения, изучал, помимо литературных, математических и музыкальных папирусов, рассказы о знаменитых сражениях, и уж точно — о великой победе его отца при Мегиддо.

Годен в строй