Древний Египет. Подъем и упадок

В мире XVIII династии преобладало мужское начало: от царя ожидали, что он сам поведет войска в бой и продемонстрирует чудеса храбрости пред лицом врага. Поэтому тренировка тела была не менее важна, чем воспитание ума. Будущего лидера старательно готовили к жизни, требовавшей энергичных физических усилий. Бег, прыжки, плавание, гребля и борьба входили в расписание еженедельных занятий, воспитывавших силу, выносливость и дух товарищества. Сеннефер и Кенамон, по-видимому, предпочитали умственные развлечения — судя по явному отсутствию упоминаний о физических свершениях в их биографиях, но их царственный соученик, будущий Аменхотеп II, получал удовольствие от тренировок. Он был выше и крепче большинства современников, увлекался спортом и достиг выдающихся успехов в гребле и беге. Однако особенно его привлекала стрельба из лука. Живя в царском дворце Тьени, он брал уроки у местного управляющего, Мина, который, надо полагать, сам был отличным стрелком. Он наставлял юного принца, советуя ему: «натягивай тетиву до ушей твоих»[170]. Мы знаем об этом, потому что Мин гордился этими воспоминаниями и велел запечатлеть столь дорогой для него момент на стенах своей гробницы.

В подростковом возрасте Аменхотеп, «прекрасный, весьма разумный юноша»[171], достиг такого совершенства в стрельбе, что мог якобы попасть с движущейся колесницы в медную мишень. Мы могли бы усомниться в правдоподобии столь сказочного проявления царской силы и ловкости — если бы не множество других свидетельств исключительного мастерства Аменхотепа. Среди самых ценных его вещей был богато украшенный составной лук из рога и дерева наилучшего качества[172]. Стрельба из лука упоминается или изображается на монументах времен правления Аменхотепа чаще, чем любая другая его деятельность — что явственно указывает на сильную увлеченность царя. Описана ситуация, когда он, желая продемонстрировать свое непревзойденное мастерство, вызвал на состязание своих приближенных, заявив: «Всякий, чья стрела пронзит мишень столь же глубоко, как стрела его величества, получит эти вещи [в награду]».[173] Этот уникальный случай соревнования между царем (которого считали богом) и его подданными (простыми смертными) ярко раскрывает нам характер Аменхотепа. Его свершения способствовали тому, что образ «царя-спортсмена» стал важнейшим элементом идеологии Нового царства.

Другим излюбленным развлечением Аменхотепа была верховая езда. Лошади были неизвестны в долине Нила до вторжения гиксосов, но правящий класс Египта быстро научился пользоваться ими в ранние годы XVIII династии. Для воинственных фараонов умение ездить верхом и править колесницей было жизненно важным. На общем фоне спортивных успехов Аменхотепа особенно выделялось его обращение с лошадьми:

«И вот, когда был он еще юношей, любил он лошадей и радовался им. Его воля была сильна, и посему он хорошо объезжал их, и понимал их природу, и подмечал их особенности, и они подчинялись ему»[174].

Когда ему поручили ухаживать за несколькими лошадьми в царских конюшнях, результат был предсказуем: «Не было равных ему в выращивании лошадей»[175].

Став царем, Аменхотеп счел нужным доказать не только свою удаль, но также способности полководца. Он был полон решимости стать достойным наследником и продолжателем дела отца, великого фараона-воина. Идя по стопам Тутмоса III, он провел две крупные кампании на Ближнем Востоке. Целью первой было расширение и консолидация имперских владений Египта, для чего требовалось укрепить верность ряда вождей и подавить мятеж в стране Такши (современная Сирия). Неудачливым мятежникам стоило бы вспомнить недавнюю историю и понять, что запугать Египет такими методами уже невозможно. Войско Аменхотепа легко справилось с противником, а вожаков постигла предсказуемо жестокая участь. Семерых побежденных вождей Такши схватили и привезли в Египет подвешенными вниз головой на мачтах царского корабля. По прибытии в Фивы их подвергли последнему унижению: шестерых повесили на стенах храма в Ипет-Сут, в качестве приношения египетским богам и предупреждения возможным повстанцам на будущее. Тело седьмого провезли напоказ по всему пути до Напаты в Верхней Нубии, самого южного пункта египетской империи, где и вывесили аналогично. Пока оно висело, разлагаясь и распространяя зловоние под солнцем пустыни, это служило наглядным и мрачным напоминанием местному населению о том, какова цена неповиновения.