Древний Египет. Подъем и упадок

«Его величество осмотрел всю страну холмов вплоть до гор, ибо сердце его желало увидеть копи, в коих добывают прекрасное золото. Пройдя по дороге много миль вверх, он остановился на обочине, чтобы обдумать ситуацию. И сказал он: «Как утомляет эта тропа без воды! Что следует сделать, дабы идущие по ней могли увлажнить свое пересохшее горло?»[242]

Он же сразу нашел и ответ: каменотесам было приказано оставить на время работу в шахте и «вырыть в горах колодец, дабы усталые могли освежиться и воспрянули духом те, кого обжег летний жар»[243].

Склонность царя к инновациям проявилась также при подготовке места его последнего упокоения, большой гробницы в Долине царей. Мало того, что она длиннее и глубже всех царских гробниц в Фивах — она также была первой расписанной сплошь: все стены и потолки всех коридоров и камер покрыты прекраснейшими рисунками и рельефами. Ее изобразительная программа стала образцом для всех последующих гробниц в долине до самого конца Нового царства.

Но даже на фоне такого великолепия особой славой заслуженно пользуется роспись свода погребальной камеры, изображающая небесный свод с астрономическими сценами. Хотя династии Рамзесидов не исполнилось еще и десяти лет, Сети I не сомневался, что бессмертие ей обеспечено.

Перипетии войны

Восстановление и украшение святилищ, установка в них великолепных монументов были испытанным и надежным способом улаживания внутренних дел Египта — но имелась еще проблема международной репутации страны. Опыт подсказывал Сети, что влияние на мировую политику зиждется на военном могуществе. Однако со славных времен Аменхотепа II Египет не одержал ни одной существенной победы на Ближнем Востоке. При Эхнатоне и Тутанхамоне все попытки расширить или хотя бы защитить имперские завоевания в Сирии были безрезультатными. Хоремхеб попытался вновь утвердить египетскую гегемонию — но мало чего достиг.

Репутация Египта как великой державы основательно пошатнулась. Его отдаленные территории были легко уязвимы, их легко могли отколоть или захватить хетты, господство над торговыми путями оказалось под угрозой. Если Рамзесиды не хотели, чтобы полученное наследство рассыпалось у них на глазах, следовало действовать незамедлительно.

Сети, не теряя времени, начал свою первую кампанию, еще будучи наследником престола. Он прошел по финикийскому побережью — традиционной сфере влияния Египта — и обеспечил полный доступ к гаваням Средиземноморья с их гарнизонами и торговыми пристанями.

Сделавшись единоличным правителем, в 1290 году он организовал новые походы, преследуя те же стратегические цели. Первыми испытали гнев Египта бедуины северного Синая. Междоусобицы среди этих беспокойных племен сами по себе не угрожали безопасности Египта, но плохо сказывались на функционировании основных путей сообщения с египетскими владениями в Сирии и Палестине. Сети знал, что контроль над северной частью прибрежных дорог Синая являлся необходимой предпосылкой для более серьезных военных операций. Укрепив власть Египта в ближнем тылу, он ринулся в Ханаан, где отвоевал ключевые позиции — укрепленные города Бет-Шан и Еноам. Затем он закрепил достигнутую победу Египта, заставив вождей Ливана рубить деревья в своем присутствии, что являлось публичным актом подчинения фараону, который также подчеркивал право Египта распоряжаться богатыми природными ресурсами этой земли.

В прежние времена для таких локальных акций личное присутствие царя во главе армии не требовалось. Но Сети осознавал необходимость заново создать у соседей образ царского могущества; его личная склонность к военному делу пришлась здесь как нельзя кстати.

Однако, придерживаясь такой политики, Египет погряз еще глубже в трясине международных проблем, что привело к серьезным последствиям. По сравнению с прочным положением поздней XVIII династии политическая карта Ближнего Востока изменилась радикально и необратимо. При Тутмосе IV и Аменхотепе III Египет достиг мира с Митанни, сильным государством северной Месопотамии, упрочив новые отношения путем дипломатических браков.