Древний Перн

— Они могли покинуть нас в тот же день... — начал Капайм, понимая всю нелепость своего утешения. Но он не знал, как еще успокоить К’лона.

— Орлита не могла уйти, не дождавшись, пока ее яйца затвердеют, — тихо сказала Десдра. — А Лери оставалась с ней. У них была цель и они ее достигли... Что ж, сегодня не только печальный, но и радостный день — ведь на свет появятся новые драконы... В такой день можно с легким сердцем простится с миром. День, начавшийся с горя, завершится великой радостью. Появятся двадцать пять — нет, что я говорю! — пятьдесят новых жизней... ведь юноши, которых изберут сегодня, все равно как заново родятся на свет!

Капайм в изумлении глядел на Десдру. Сам он никогда не смог бы выразить все это так гладко и красиво. Пусть Десдра не отличается многословием, зато когда она хочет что-то сказать, у нее всегда готовы верные слова.

— Да, да, — кивал головой К’лон. — Я постараюсь не забывать... Я буду думать о том, что начинается в этот день... а не о том, что закончилось! — Он вытер глаза платком и, решительно расправив плечи, поднялся на своего печального Рогета.

Драконы не плачут, но Капайму казалось, что он легче выдержал бы вид слез, чем тот сероватый оттенок, который приобрела шкура Рогета, чем ту мутную пелену, которой подернулись его глаза, такие живые и блестящие раньше. Вместе с Десдрой они уселись за спиной К’лона, и вскоре дракон уже доставил их в Форт Вейр. Всадник приземлил Рогета поближе к Площадке Рождений — нелегкая задача, ведь драконы садились и взлетали повсюду. Людей вокруг было видимо-невидимо.

Они быстро спустились на землю и помахали на прощание К’лону, сумевшему-таки перебороть свои слезы, но не печальное выражение на лице. К’лон помахал в ответ, и голубой дракон взмыл обратно в небо.

У входа в Нижние Пещеры Капайм заметил столы, приготовленные к праздничному пиру, обычно следующему за Запечатлением. Мастер от души надеялся, что успеет напиться до бесчувствия раньше, чем Тайрон начнет петь свою новую балладу. Погода стояла великолепная. И от этой мысли Капайму почему-то снова захотелось плакать. Но здесь, в Форт Вейре, он уже не мог себе этого позволить — Главный мастер целителей должен подавать всем пример выдержки. Сегодня — день начал, а не окончаний, напомнил он сам себе.

Стараясь не глядеть по сторонам (здесь все напоминало ему о Морите), он вслед за Десдрой прошел на Площадку Рождений, заняв место рядом с ней на одной из каменных скамеек огромного амфитеатра.

Его внимание приковали разложенные на песке Площадки яйца. Вот они лежат на равном расстоянии друг от друга, королевское яйцо — чуть в стороне на маленьком песчаном холмике, насыпанном чьими-то заботливыми руками. Капайм как бы невзначай вытер лицо платком.

Похоже, не он один испытывал сейчас такую потребность. Повсюду среди собравшейся на скамьях толпы мелькали клочки ткани всех цветов и размеров. И от этого Капайму, как ни странно, стало немного легче на душе.

Могли ли собравшиеся сейчас на краю чаши драконы помешать Орлите и Лери? Усилием воли целитель заставил себя отбросить эти бесплодные размышления. Нет, остались половинки, и целое восстановить невозможно. Орлите не хватало ее всадницы, а Лери — Холты. Надо принять неизбежное... Что еще остается?

Он почувствовал дрожь и поглядел вниз, на Площадку. До Рождения оставались считанные мгновения. Драконы начали свою песнь. И не только те, что собрались на уступах огромной пещеры, нависавших над площадкой. Нет, эту песнь подхватили все драконы Вейра, даже те, израненные, что находились в глубине своих вейров; казалось, сами скалы Форта подпевали в ответ. Вся песня состояла из одной-единственной ноты, но в ней слышалось и горечь невосполнимой утраты, и надежда на близкую радость. Запоздалые гости гурьбой повалили занимать места.

Капайм снова огляделся, пытаясь узнать знакомые лица. В нижнем ряду, чуть слева, он увидел лорда Шадера с его леди, за ними — Леваллу, К’дрена и М’гена — бок о бок с мастером Бальфором, отказавшимся, между прочим, от высокой чести стать Главным мастером скотоводов Перна. Кое-кто поговаривал, что он, дескать, испытывает вину из-за того, что Морита погибла, помогая спасти его родной холд.

Десдра дернула Капайма за руку, привлекая его внимание к появившимся на Площадке лорду Алессану с леди Нерилкой. Они составляли необыкновенную пару — Алессан на полголовы выше своей спутницы; и, даже не сходя с места, лекарь видел необыкновенную бледность его лица. Он шел под руку с Рилл, а за ними, на почтительном расстоянии, что бывало не часто, Даг и Фергал. Справа от Алессана вышагивал Тьеро, такой же бледный, как и лорд Руата. Капайм, надо сказать, был весьма удивлен выбором Алессана, но Десдра уверяла, что Рилл действительно сможет поддержать мужа, и что Алессану сейчас требуется именно это. В таких делах она обычно оказывалась права.