Древний Рим

Консул Люций Эмилий Павел, согласно обычаю, сидел в кресле, а сзади него стоял государственный раб, который держал над его головой золотой венок, украшенный драгоценными камнями. Консул был в пурпурном плаще, затканном золотыми пальмовыми листьями. В одной руке он держал жезл из слоновой кости, украшенный золотым орлом, а в другой — лавровую ветвь. Лицо триумфатора было выкрашено ярко красной краской. Древние говорили, что это делалось для того, чтобы не было видно, как выступала краска радости от оказанных ему почестей. Раб, державший венок, время от времени выкрикивал, обращаясь к триумфатору: «Не гордись! Помни, что ты только человек!» К колеснице были привязаны звонок и бич, которые должны были напоминать триумфатору, что судьба переменчива и, несмотря на сегодняшние почести, в будущем он может подвергнуться самым суровым наказаниям (звонок в Риме вешался на шею осуждённым на смерть). Несмотря на эти мрачные напоминания, лицо полководца выражало нескрываемую гордость.

— Странно, что солдаты не поют песен, прославляющих полководца, — говорил в толпе человек в грубой некрашеной тоге простолюдина.

— Ещё бы, — отвечал ему сосед в коротком военном плаще, — едва ли найдётся другой полководец, которого бы так ненавидели воины. Ради сегодняшнего триумфа каждому рядовому воину дали по сто денариев. Триумфатор выдал бы им втрое больше, если бы они согласились прославлять его, но они даже не хотели сначала участвовать в его триумфе.

— Как могло случиться, что воины были против участия в таком почётном для них шествии? — удивился человек в тёмной тоге, вероятно, приезжий крестьянин, незнакомый с последними городскими новостями.

— Ты же знаешь, что право праздновать триумф предоставляется победоносному полководцу сенатом, — начал своё объяснение человек в военном плаще, очевидно, бывший воин. — Получивший это высокое отличие до конца дней своих носит почётное звание императора. Вот почему решение сената должно утверждаться народным собранием. Чтобы полководец, пользуясь своей военной властью, не мог через подчинённых ему воинов влиять на решение народного собрания, он должен распустить свою армию и сам, до решения вопроса о триумфе, находиться вне черты города. Воины Эмилия Павла также были распущены по домам и получили право участвовать в народном собрании. Аристократы думали, что решение сената о триумфе, как всегда, легко будет утверждено народом. Но когда народные трибуны внесли предложение утвердить постановление сената, мы решили показать аристократам, что победа — дело рук не только полководца. Ведь битвы выиграны нашими мечами, и только воины должны решать, достоин ли полководец почестей. Пусть он не ждёт нашей благосклонности, если он её не заслужил.

— Чем же плох Эмилий Павел? Такой богатой добычи Рим ещё не видал от самого основания города, — сказал удивлённый крестьянин.

— Но мы ничего не получили из этой добычи, мы, которые завоевали её своей кровью! — с озлоблением закричал воин. — Взять хотя бы случай в Эпире. Было уничтожено 70 городов, 150 тыс. человек продано в рабство, а нам, воинам, досталась такая ничтожная награда, как будто и не мы вели войну.

— Но главное даже не в этом, — мрачно продолжал он. — Никто из римских полководцев не издевался так над солдатами. Он даже отбирал у идущих в караул солдат щиты. Сколько воинов погибло потому, что принуждено было вступать в бой без щитов!

— Ну, конечно, вашим часовым было очень удобно дремать на посту, опираясь на щиты. Павел правильно делал, что отбирал их, — усмехнулся какой — то аристократ в белой тоге из тонкой шерсти, внимательно слушавший весь разговор.

— А что было в Амфиполе? — не отвечая ему, продолжал возмущаться воин. — Наш военный трибун разрешил снимать черепицы с городских зданий, чтобы покрыть зимние помещения для войска. Эмилий Павел приказал отнести черепицы на место.

— Ты забыл, какой это полководец! — заговорил аристократ. — Он сам водил легионы против македонской фаланги. Как он мудро поступил в ночь перед боем, удерживая вас от битвы и предоставляя македонянам первым напасть. Он знал, что, наступая по неровной местности, фаланга расстроит свои несокрушимые ряды и будет разбита. Вспомни, что по его поручению вам сообщили накануне боя о предстоящем затмении луны. Как спокойны были вы, предупреждённые об этом предусмотрительным вождём, и в какой ужас повергло затмение македонян! Полководец, сумевший покорить для Рима великое македонское царство и ведущий в своём триумфальном шествии самого царя, наследника Александра Македонского, достоин всяческих почестей. Правильно, что сенат заставил всё — таки народное собрание утвердить этот триумф. На весь римский народ пал бы позор, если бы в угоду своеволию и корыстолюбию воинов великий полководец был бы лишён заслуженной награды.

Крестьянин и воин недоверчиво прислушивались к словам аристократа.

Колесница триумфатора скрылась за триумфальной аркой. Толпа медленно двигалась вслед. Аристократ, не попрощавшись, свернул в сторону, а воин продолжал говорить крестьянину: