Древний Рим. Честь преторианца

Мое появление тоже не вызвало вопросов у рыбака. Видимо, запасной состав труппы часто менялся, как и фаворитки любвеобильного актера.

Пока Фарбий и женщины, готовясь к репетиции, доставали из корзин свое барахло и баночки с ярким гримом, фокусник Гамид успел мне шепнуть, что «великий гистрион» родился рабом, но к счастью Пуго оказал своему хозяину какую-то большую услугу и тот сделал его вольноотпущенником, а жену и ребенка Пуго выкупил сам после нескольких лет тяжелого труда на промысловых судах.

Фарбию повезло обрести свободу, только идти по стопам отца и становиться честным работягой он не захотел, избрав ремесло уличного шута. Ах, да, он же еще сочиняет пьесы… Надо бы припомнить для него несколько сюжетов из Островского, а, может, «Ревизор» Гоголя подойдет?

Шекспир – это, конечно, истории на все времена! Так же как Лопе де Вега и его «Собака на сене». Хм, интересно, будет ли смотреться дородная Кармилла в роли «дивной Дианы»? Нет, с Маргаритой Тереховой ей ни за что не сравниться. Впрочем, я еще не видела ни одного выступления коллектива Фарбия Эдея. А вдруг они и впрямь «лучшие гистрионы Рима»? Во всяком случае, скоро мне придется наблюдать их игру, а самое главное, реакцию взыскательной публики.

Солнце еще даже не было в зените, когда наш веселый коллектив с нехитрым скарбом направился по мосту через Тибр к одной из центральных площадей Великого города. Несмотря на свой учительский отпуск, я решительно настроилась на первый рабочий день в Древнеримской империи.

"Не потопаешь – не полопаешь" – это правило действует во все времена и в любом государстве. Хотя некоторые личности умеют себя прокормить, всего лишь шевеля мозгами. Или рождаются с золотой ложкой во рту, как например император Фурий. Уж ему в это утро точно не придется развлекать публику на базаре – в отличие от меня.

Глава 5 Фурий Германик Август – император Рима

Полулежа на кровати из эбенового дерева молодой мужчина с бледным опухшим лицом и торчащими в разные стороны рыжеватыми волосами жадно пил из хрустальной чаши пузырящейся капустный сок. Вкус был не очень приятным, но свежая зелень сельдерея и кориандра придавали некоторую пикантность пресной жидкости.

Императора мучило утреннее похмелье, а капуста известное целительное средство от этого недуга. Местные лекари недаром считают капусту и свеклу панацеей от всех болезней, о чем Лукреций Кар писал даже в своем философском трактате.

Только надо ли слушать напыщенных болтунов – вон, Лепид уже вторую неделю обещает избавить Фурия от жжения в области груди, однако его настои и примочки помогают лишь на краткое время. Может, прав был знаменитый Эскулап, когда для благоприятного тока крови советовал умеренность в еде и длительные прогулки на свежем воздухе.

"О Венера, как же болит моя бедная голова… Уфф! Вчерашняя попойка дает о себе знать.

И все-таки жирный кабанчик, начиненный устрицами, был очень хорош, а медноволосая Памфилла умеет ублажать мужчину, даже не заставив его вспотеть – все сделает сама, умница. Стоит ли насовсем забрать ее из дешевого лупанара или наведываться в «Лоно Венеры» пару раз в месяц… Впрочем, довольно разврата, пора подумать о бесценном здоровье."

Охая, Фурий схватился за грудь и тяжело поднялся с желтых пуховых подушек. Услужливый раб тотчас склонился в подобострастном поклоне:

– Господин желает посетить терпидарий?

Пару минут Фурий напряженно выбирал между омовением и утренним докладом своего наушника Рупилия – прилежного спутника еще во всех юношеских пирушках. Пожалуй, начать нужно с новостей, они могут вывалять в грязи не хуже помойки Субуры. А помыться лучше сразу после болтовни пожилого прихвостня.

– Позови сюда этого пройдоху! И пусть звучат арфы, у меня в ушах какой-то противный звон. Где Лепид? Пусть тоже явится и даст скорей средство от головной боли.

На мгновение приоткрылась тяжелая бронзовая дверь с золотыми вставками, в проеме показалась массивная фигура стража. Пропуская вперед щуплого человека в потрепанной оранжевой тоге, преторианец встретился взглядом с императором и даже был удостоен слабой улыбки и кивка венценосной головы.

Фурий давно отличал рослого гвардейца. Борат еще простым легионером хорошо проявил себя в битве с тевтонами, а после смерти полководца Германика – отца Фурия, стал личным охранником молодого Цезаря.

Вот и сейчас Борат зорко следит за тем, чтобы в покои любимого императора не проник враг, но утренний гость вряд ли осмелится пронести с собой яд или нож, он слишком труслив и любит подачки "патрона". А если Рупилий и был замечен среди тех патрициев, кто все еще тайно вздыхает о республике, то Фурий не против. С помощью старого знакомого был раскрыт уже не один заговор против монаршей власти. И как удачно, что заговорщики оказывались богатейшими людьми! Фурию сейчас нужно много-много золота.