Древний Рим. Взлет и падение империи

Недостаточное восхищение, выказанное во время выступления императора, было равносильно измене, однако это было лишь одной из сторон состоявшихся игр, с которой сенаторам было трудно смириться. Нерон не только заставлял их рукоплескать ему. С помощью игр император пытался добиться расположения народа таким образом, чтобы Сенат оказался полностью отстраненным от политического процесса. Пышные празднества превратили догмат о равенстве первого гражданина и Сената в насмешку. Нерон ярко продемонстрировал аристократии, что ставит себя выше государственных институтов: он пытался завоевать симпатии людей, обращаясь к их чувствам, внушая трепет и восхищение к своей персоне. «Никому, — в зависти бормотали сенаторы, — больше никому не под силу устроить такие игры». Никто из них не был в состоянии снискать столь сильные симпатии простого народа, как это удалось Нерону.

В течение следующего года было поставлено еще несколько представлений, еще более нелепых и оскорбительных, чем то, что было явлено римлянам во время Нероний. Каждый раз император представал перед публикой в одном и том же образе деспота, пытающегося укрыться от реальности в мире фантазий и не способного отличить истинное от воображаемого. Ярчайшим тому примером стали похороны Поппеи. Вскоре после завершения игр Нерон, вернувшийся с состязаний на колесницах, в припадке внезапной ярости ударил беременную супругу ногой. Поппея некогда говорила, что хочет умереть прежде, чем увянет ее красота, что ж, ее мечта сбылась. Похороны, пышностью которых Нерон желал продемонстрировать скорбь и любовь к супруге, опять же прошли с вопиющим нарушением традиций. Тело ее не было сожжено на костре, как следовало согласно обычаю римлян, но по обыкновению восточных царей его пропитали благовониями и забальзамировали. Во время похорон Нерон взошел на трибуну и долго славил добродетели своей супруги — женщины, происхождение и знатность которой многие аристократы ставили под сомнение. Еще один плевок в лицо римской знати Нерон приберег на конец своего выступления. Он объявил, что его жена будет погребена в мавзолее Божественного Августа.

Неудивительно, что один из сенаторов счел невозможным мириться с подобным осквернением усыпальницы. Публий Клодий Тразея Пет был человеком строгих принципов, который не раз и не два бросал вызов Нерону, ставя его решения под сомнение. Некогда он покинул заседание Сената во время прений по поводу лживых обвинений, выдвинутых против матери Нерона, и вот теперь он снова прилюдно продемонстрировал свое презрительное отношение к императору, отказавшись присутствовать на похоронах Поп-пеи. Начиная с этого дня, Нерон ждал лишь малейшего повода, ничтожного, пусть даже самого вздорного предлога, который бы позволил ему устранить сего достойного представителя римской аристократии. Вскоре императору представилась долгожданная возможность воплотить мечту в жизнь.

В начале 66 г. н. э. зять Тигеллина по имени Коссуциан Капитон выдвинул против Тразеи обвинение, заявив о недостаточной верности императору: Тразея уклонился от принесения в начале года торжественной присяги на верность указам Нерона. Втайне же Капитон уже давно невзлюбил Тразею: сенатор некогда помог делегации из римской провинции Киликия, наместником которой в то время был Капитон, выдвинуть против него обвинения в лихоимстве, что в результате привело к отстранению наместника от власти. Суд над Тразеей начался в мае. При виде сотен воинов, охранявших подступы к зданию Сената, судам и близлежащим храмам, становилось очевидно, что на карту поставлена отнюдь не только судьба Тразеи. На самом деле в битве собирались сойтись две враждующие фракции: приверженцы императора, его друзья и подобострастные сенаторы с одной стороны, а с другой — аристократия, представлявшая собой становой хребет Сената, желавшая вернуть власть в свои руки. В результате этой тайной вражды между императором и Сенатом снова образовалась пропасть. Впрочем, как обычно, победитель в этой войне был только один. После оглашения ряда вздорных обвинений Тразея был признан виновным и предпочел свести счеты с жизнью, совершив самоубийство. Битва против лихоимства и деспотии, сражение за честь, достоинство и властные функции Сената были проиграны.

Однако простой народ Рима, казалось, оставался совершенно равнодушен к развернувшейся борьбе. Внимание простолюдинов от позорного судилища над Тразеей отвлекло событие, которое Нерон специально подгадал под начало процесса: коронация армянского царя Тиридата. Было устроено пышное празднество, посвященное установлению мира на восточной границе Римской империи, где находилось враждебное Риму Парфянское царство. Тири-дата посадили на престол Армении, которая располагалась между Парфией и Римской империей. Выдающимся римским военачальником, усилиями которого на границе воцарился мир, был Гней Домиций Корбуло. Однако на торжественную церемонию его не пригласили, и он остался на востоке.