Древний Восток. У начал истории письменности

Хурриты постепенно растворились в массах аккадов и амореев, говоривших на своеобразном ассирийском диалекте. Но традиции коневодства в стране сохранялись, и когда распалось царство Митанни, а могущество Вавилона ослабло, настало время ассирийцев. Они начали раздвигать свои границы на восток, запад и север. Предавали огню и мечу города, посыпая солью то место, где они когда-то стояли; в каждой покоренной стране они набирали мешок земли, везли ее на родину и высыпали у ворот города Ашшур в знак того, что он всегда будет господствовать над этими землями. Они накладывали дань, забирали рабов, угоняли стада овец, а врагов своих убивали, как баранов.

Ассирийский царь Тиглатпаласар III (745–727 г. до н. э.) осаждает неприятельский город. Заслуживает внимания стенобойное орудие на колесах, находящееся справа. Одержавшие победу ассирийцы не щадили ни одной живой души.

Или в те времена все завоеватели поступали подобным образом?

Возможно. Но ассирийцы были более талантливы в ведении войны и поэтому с большим успехом убивали, грабили, захватывали добычу.

Разводить лошадей, сражаться на повозках научились уже и другие народы. Несущиеся верхом, быстрые как молния малочисленные отряды, легко одолевающие небольшие препятствия, первыми начали использовать в сражениях не ассирийцы, хотя они были одними из первых, кто использовал всадников не только как разведчиков, посланцев, наездников, но и как настоящую конницу, посылая их в битву для неожиданного нападения с тыла на боевой строй пеших воинов, вооруженных копьями, щитами, луками, или для преследования спасающихся паническим бегством. И железным оружием были вооружены не только ассирийцы, хотя и здесь им удалось достигнуть некоторого преимущества перед другими народами.

Ассирийцы были по-настоящему великими в военном искусстве. Например, в искусстве осады крепостей: в конструировании осадных сооружений, орудий и прочих подобных средств, в их перевозке, быстрой сборке, приведении в действие, благодаря чему не раз противник не успевал еще ничего заметить, как ассирийцы уже были по ту сторону оборонительных стен. Они превосходно умели строить огражденные военные лагеря, крепости, мосты, чинить дороги, чтобы идущие вперед отряды было легко снабжать всем необходимым; передаваемыми ночью огненными знаками они быстро посылали сообщения, хоть на тысячу километров, а когда продвигались по незнакомой местности, всегда были у них надежные лазутчики, проводники.

Разрушение города Хаман. Ассирийские завоеватели поджигают дома, ломают стены и угоняют остатки населения в рабство.

И ко всему этому присоединялась молва о них. Что они щадят, не убивают жителей городов, сдающихся им добровольно, но там, куда врываются силой, путем осады, не милуют даже младенцев. Лучше поэтому склониться пред ними, заплатить сначала одноразовую дань, в большинстве своем много повозок серебра, а потом и тяжелые ежегодные подати. Лучше позволить увести часть мужчин, женщин, детей в рабство, цвет юношей — в солдаты… лучше, чем погибнуть всем до последнего человека, стать пищей стервятников, воронов, гиен.

Так раздвигала свои границы ассирийская держава, особенно после того, как утихли волны переселения арамейских народов; так, наконец, проглотила она и Египет; так со временем становилась она все деспотичнее, все более ненасытной, все более кровожадной и жестокой.

Покорять народы, разбивать войска, осаждать города было легче, чем долгие годы держать в узде, в постоянном трепете столько народов стольких стран.

Ассирийцы по-настоящему были спокойны лишь в отношении мертвых. Эти уже не бунтуют, не замышляют против них ничего плохого.

Даже тех, кого оставляли в живых, они обычно угоняли из родных мест. Исключение составляли совсем неимущие бедняки, которых и они не боялись. Целые народы угоняли они в далекие края, не раз в цепях и колодках, голыми, в чем мать родила. Идущих конвоировали всадники, которые пиками закалывали падавших от голода и жажды, отстающих из-за усталости или болезней, чтобы не задерживали они остальных. Тех, кто выживал в этих тяжелых переходах, поселяли в качестве рабов среди других народов, часто разделив на маленькие группы. Тогда уже не надо было опасаться, что они осмелятся бунтовать, убьют своих надсмотрщиков и скроются. Ведь все равно они не смогли бы добраться до дому живыми.

Иудеи, захваченные в плен в городе Лакис, молят о пощаде. Рельеф из дворца Синахериба в Ниневии. Начало VII века до н. э.