Древность и Средневековье. Тексты родового общества

Это описание часто цитировалось в различных трудах о древней Скандинавии, но оно больше говорит нам о средневековой христианской среде самого Адама Бременского, чем о язычниках. Очевидно, что автор труда никогда не бывал в Упсале: он опирается на устные рассказы, которые истолковывает при помощи римской мифологии и христианской литературы, где языческие ритуалы вызывают отвращение. И так как миссией Гамбургского епископства, согласно Адаму Бременскому, было обращение свеев, то в его изображении Упсальский храм стал демонической противоположностью собору, в котором он сам служил. Образ языческого капища был впоследствии перенят многими писателями и художниками и дополнен еще более грубыми подробностями. Однако археологи не смогли найти подтверждения тому, что в Упсале в таком количестве совершались жертвоприношения; даже не найдены следы упомянутого храма. Скорее всего, языческий культ отправлялся под открытым небом и в более скромных и обыденных формах. Профессиональных жрецов в древнюю эпоху тоже не было. И напротив, известно, что культ Фрейра действительно сопровождался непристойностями, которые могли вызвать отвращение христиан. Для нас так и останется неясным, сколько же древнешведских языческих песен исчезло из устной традиции по причине своего «непристойного» содержания. Генеалогия литературной знати

Письменная культура, существовавшая вне церкви, создавалась очень небольшим кругом знати при королевском дворе. Ниже изображено генеалогическое древо, которое свидетельствует о том, что наиболее известные литературные произведения XIII–XIV веков создавались членами самого знатного рода в стране, который ошибочно назван династией Фолькунгов.

Литература, написанная членами этого рода, тем не менее распространялась далеко за пределами семейного крута, особенно после того, как в XIV веке в Швеции сложилась читающая публика. Законы провинций обращались, конечно же, к местным кругам, тогда как Эрикова хроника и основной закон Магнуса Эрикссона адресовался уже жителям всей страны. Наконец, святая Биргитта писала для всего католического мира, и поэтому ее «Откровения» были переведены на латинский язык. Женщины и жанр плача

Древнескандинавская поэзия восхваляет воинские доблести и мужскую честь. Искусство скальдов – это искусство для мужчин. Женщины получают в поэзии право голоса только в тех немногих случаях, когда надо оплакать павшего супруга или сына и вместе с тем призвать живых сородичей к отмщению. В Эдде встречаются подобные песни-плачи. «Плач» – их особое жанровое определение, и в названиях их стоят женские имена: «Плач Оддрун», «Плач Марии».

На месте древнего тинга в Бэльсте, в районе Валлентуны, в провинции Упланд, стоят два камня с длинной рунической надписью, которая может истолковываться как подобный женский плач. Камни воздвигнуты в честь хёвдинга У льва из Скольхамры, – могущественного в тех местах примерно в 1000 году. Поэтическая надпись гласит:

Ни одно надгробие
не сравнится с тем,
что воздвигли
сыновья Ульва,
отважные дети —
своему отцу.
Поставили они камни,
врыли высокий столб,
в знак памяти.
Также и Гюрид
любила супруга.
Она в своем плаче
чтит его память.
Гуннар высек руны на камне.

Последовательность действий всех родичей павшего Ульва представляется следующей. Его сыновья воздвигли два камня, а также ныне пропавший деревянный столб в честь отца. Их мать, Гюрид, сочинила плач в память мужа. А затем надпись была высечена на обоих камнях профессиональным резчиком, Гуннаром.

Если это истолкование правильно, то камни из Бэльсты – наш самый древний известный пример женской литературы.