Древо скрелингов

Потом раздался громовой аккорд. Было такое ощущение, что все струны инструмента завибрировали разом. Я словно растворился в этом звуке; каждый мой нерв подхватил его, и я почувствовал, как меня вместе с кораблем тянет вверх. Мы поднимались с такой же быстротой, как до сих пор погружались в воду. Горизонт окутала слепящая пелена белого света.

Корабль закружился, качаясь с борта на борт, и я утратил даже то смутное чувство направления, которое еще сохранял. Внезапно свет померк и стал бледно-серым. Шум превратился в неумолчный вой, и я вновь услышал, как хохочет Гуннар, приказывая своим людям взяться за весла:

— Вперед, парни! Хель остался далеко позади!

Гребцы налегли на весла, двигая ими с той же удивительной слаженностью. Их мускулы вздувались от усилий, а Гуннар вскинул голову в блестящем шлеме и ткнул пальцем вперед. «Лебедь» вышел за пределы сверхъестественного мира. Яркий свет угас, над нами было серое темнеющее небо. За кормой кружил водоворот, но мы сумели вырваться из него и теперь мерно гребли, продолжая двигаться прочь.

Перед нами раскинулось холмистое поросшее лесом побережье с множеством крохотных островков. Небо было затянуто густыми тучами, однако, судя по освещению, солнце вскоре должно было опуститься за горизонт.

Шум водоворота утих. Я гадал, какие колдовские силы могли совершить такое необычайное превращение. Гуннар хозяйским жестом указал на сушу и с насмешливым ликованием произнес:

— Вот он, затерянный Винланд! — Он подался вперед, упиваясь зрелищем. — Греки называли его Атлантидой, а римляне — Туле. У каждого народа для него было свое название. Очень многие люди сгинули, разыскивая его, но лишь некоторые отваживались заключить договор, благодаря которому я добрался сюда…

Над морем поднимался туман. Вскоре он закрыл от нас землю, как будто богам надоело бахвальство Гуннара. Замедлив ход, мы вошли в полосу прибоя и начали угадывать темнеющие очертания поросшего елями берега с черными скалами и крохотными, малопригодными для высадки отмелями. Гуннар с такой уверенностью лавировал между каменистыми островками, как будто знал, куда именно хочет попасть. Судя по виду волн, мы оказались в бухте и где-то поблизости должно было отыскаться место для якорной стоянки, но нам еще предстояло миновать множество островков.

Я почувствовал запах суши. Он был наполнен ароматами хвои и папоротников, зелени и жизни. По крайней мере, хотя бы в этом чутье не обмануло Гуннара.

Азолингас первым заметил дом. Он ткнул пальцем вперед и закричал, обращая на него внимание капитана.

Гуннар громко выругался.

— Клянусь вам, Эльрик- я щедро заплатил за эти сведения золотом и человеческими головами- мне обещали, что в Винланде живут только дикари!

— А кто сказал, что это не так? — Даже после долгих лет, проведенных в этом мире, я иногда путался в столь тонких различиях.

— Такой особняк могли выстроить в Норвегии на прошлой неделе!

Здешние обитатели — не чета убогим оборванцам, которых мы видели в Гренландии! — Гуннар был в ярости. — Колонии Лейфа давно считались вымершими! И вот мы входим в порт, в котором, наверное, стоят с десяток кораблей викингов, отлично понимающих, зачем мы сюда явились!

Он дал команду сушить весла. Мы приблизились вплотную к островку с домом. Сгущались сумерки, и в его нижних окнах уже зажглись огни, отбрасывая пятна света на росший вокруг кустарник. В окна были вставлены обычные решетки из неплотно переплетенных веток, которые в течение дня пропускали свет и вместе с тем отгораживали хозяев от внешнего мира, а на ночь закрывались ставнями. Я подумал, что это нечто вроде постоялого двора. Из труб струился легкий дымок. Это был крепкий надежный дом из дубовых бревен с побелкой, какие строят зажиточные крестьяне от Нормандии до Норвегии. Он был чуть выше обычного и казался скругленным в углах, но, вероятно, это объяснялось местными условиями и выбором материалов.

Наличие здесь особняка свидетельствовало о том, чего боялся Гуннар: колонии Эрикссона не только выжили, но и процветали, развивая свою собственную, особую культуру, похожую на скандинавскую и исландскую.

План дома и материалы, из которых он был выстроен, говорили Гуннару о многом. Все это означало, что здесь имеются каменные укрепления и изощренные средства обороны. Это значило, что здесь живут сильные решительные люди, закаленные в сражениях со скрелингами, и их кодекс чести требует погибать в бою. Это значило, что один-единственный корабль, даже такой как наш, не сможет захватить порт, а уж тем более- весь континент.

Я, разумеется, ни капли не был разочарован. Я не испытывал враждебных чувств к местным жителям и не претендовал на их имущество. Гуннар же был обманут в своих надеждах. Ему посулили королевство, которое, как он мог теперь убедиться, уже имело своего короля.