Древо скрелингов

Ты не спрашивай про имя,

Кто, откуда и кем был я.

Но останься и послушай,

Речь и музыку послушай

Как я грезил сон прекрасный,

Грезил, как творят все вместе,

Мир творят свой и законы,

И вигвамы ставят рядом.

Видел дух людей могучих,

Что искать пойдут по миру,

Правду гор искать высоких,

Мудрость у лесов дремучих

И видений у пустыни.

А найдя, нести их к дому.

Мы раскурим трубку мира,

Трубка говорить позволит,

Вспомнить доблесть, добродетель.

Красной трубки дух расскажет

Сны благие и деянья.

Оратор пусть себя увидит,

Увидит слушающий братьев,

Сестёр и матерей услышит,

Пускай услышит духов неба,

Обитателей лесов.

Легенды наши будут вечны

Про уменье и удачу,

Как она являлась Зайцем,

Как умчался Черный Ворон,

Как Медведь был беспокоен,

Как в Войне с врагом сходились.

Я скажу, что все мы братья,

Я скажу о снах великих,

Дым вдыхая красной трубки

У. С. Харт, "Хобовакан"

В большом типи было очень жарко, и лишь некоторое время спустя мои слабые глаза привыкли к полумраку. В центре хижины я увидел алые угли, вокруг которых были разбросаны груды звериных шкур. По ту сторону огня лежала еще более высокая куча мехов, прикрытая белой кожей и оплетенная ивовыми прутьями, которые образовывали нечто вроде трона. Я решил, что это место Ипкаптама.

Некоторые шкуры были сняты с незнакомых мне животных, вероятно, местных видов. В воздухе витал аромат разнообразных трав. От костра, в котором нагревались несколько округлых камней, шел густой дым, лениво поднимавшийся к отверстию в крыше типи. Я чувствовал запах дубленой кожи, животного жира и влажного меха. Также мне чудился запах раскаленной стали.

Я спросил Клостерхейма, обязательно ли нам совещаться в такой неуютной обстановке, но он заверил меня, что нас ждет увлекательное и поучительное зрелище. Гуннар раздраженно заявил, что, знай он, чем все обернется, силой принудил бы скрелингов помогать нам. Должно быть, выражение его голоса подсказало Ипкаптаму, о чем идет речь, и он едва заметно улыбнулся. На мгновение я поймал его понимающий взгляд.

Как только мы вошли в хижину, ее полог плотно задернули и температура значительно возросла. Памятуя о том, что жара плохо сказывается на мне, я собрался с силами, но у меня уже начинала кружиться голова.

Клостерхейм сел слева от меня, Гуннар — справа. Шаман устроился напротив. Мы, собравшиеся в этой хижине из бизоньей шкуры, являли собой весьма странную компанию. На подпорках типи висели связки высушенных насекомых и трав с отталкивающим запахом. Я знавал и худшие способы приобщения к мудрости миров грез, но они, по крайней мере, не были сопряжены с таким мерзким благоуханием. Однако происходящее казалось мне знакомым. Мой мозг не мог либо не желал вспомнить, когда и где я участвовал в подобном совещании. Головной убор из белых перьев, ожерелья из бирюзы и малахита, медные браслеты и знахарская сумка с ее содержимым придавали Ипкаптаму внушительный вид. Он смутно напоминал мне Прародителей, богов, которые говорили со мной в Саду Дьявола. Я тщетно пытался припомнить их слова. Пригодятся ли они мне здесь?

Шаман достал большой плоский барабан и принялся медленно, размеренно бить в него. Из глубин его груди послышался звук песни. Она предназначалась не для наших ушей, а для духов, которые должны были помочь нам в осуществлении этого сеанса. Добрая половина слов и звуков, произносимых Ипкаптамом, были недоступны даже для моего весьма тонкого слуха.