Читаем Древо удвоения (СИ) полностью

   Мы повернулись к экрану. На схеме тут же в центре леса возникло желтое пятно и заэкранный чертенок пророкотал:



   - Поляна Удвоения удваивает жизнь любого, кто придет к ее центру первого числа каждого месяца с первым лучом солнца.



   Мы теперь смотрели в глаза друг другу.



   - Вот стерва! А я думаю, как это она ухитряется так долго молодость сохранять? - Серил сорвался с места и исчез в стене. Я подошел к этому месту, чтобы последовать за ним.



7. Уж полночь близится...



      Сразу понял, почему он так спешил. Братец был не дурак и уже посчитал, что до Леса Знаний день пути. А первое число - завтра. Я бы тоже не отказался пожить в два раза дольше.



   Но остановила вовремя пришедшая на ум древняя грузинская мудрость, выбитая на входе в известный мне бордель: "Нэ тарапись, паравошь батинки!". Я бы эту великую мысль еще на всех брачных дворцах написал.



   Из зеркала-телевизора доносилось бормотание всезнающего чертенка. Я прислушался: "... а неживые предметы просто дублируются один к одному".



   А что же я пропустил? Что-то, касающееся живых людей. Так, дублирует неживые предметы. Я глянул на экран. Быстро выстроил две цепочки дальнейших действий.



   Первая - пока нет хозяина, хватаю зеркало и меняю у сестры Серила на свою жизнь. Есть минус - этот парень вместо сестренки начнет гоняться за мной. И не факт, что он не может превратить меня в глиняную статую. Достаточно и того, что он просто сотрет в порошок.


   Оба окончания меня не устраивали.



   Второй вариант. Я тащу эту говорящую штуку на Поляну Удвоения, копирую ее, одну оставляю Серилу, вторую сбагриваю его сестре. Попутно удвою и свою жизнь. Мелочь, а приятно.



   Второй вариант был без грубых минусов, хотя и потруднее в исполнении. В этом я убедился тут же, когда взвалил тяжеленный телевизор на плечи.




   8. Грехи наши тяжкие



      Подземный тоннель был повыше, чем в лабиринте, да и камней на полу не было. А то бы я точно не добрался вовремя до входа в лес.



   Первым делом после выхода из тоннеля глянул на небо. Яркие звезды. Сразу полегчало на душе. Я помнил, что от опушки леса до края поляны не более часа пути.



   Значит, можно еще и передохнуть. Я развалился на мягкой травке, вдыхая напоенный ароматами леса воздух. Да, не позавидуешь Серилу, добровольно заточившего себя в каменной тюрьме. Пусть комфортабельной, но тюрьме. Ну, удвоит он свою жизнь. Так это не жизнь он свою удвоит, а срок своего заточения. А еще меня дураком обозвал. Сам не больно умен, хоть и Пещерник.



   Пора идти. Зеркало с каждым шагом по мягкой лесной тропинке становилось все тяжелее.


   На востоке заметно посерело. Я прибавил шаг.



   Фф-у-у! Наконец-то! Впереди открылось темное пространство, которое постепенно разгоралось яркими красками цветов, покрывалом устилавших Поляну Удвоения Жизни.



   Заметно посветлело. Я спрятался за ближайшее толстое дерево. Серила нигде не было видно. Над горизонтом полыхнуло розовое пламя.



   Пора. Я поднял зеркало и пошел к центру поляны, где росло маленькое деревце. Низкое, корявое и невзрачное. И это - Древо Жизни? Волшебное дерево, дарующее жизнь? Хотя...



   Взять мою жизнь. Так ли уж она стройна и прекрасна? Одни изгибы, повороты и провалы.


   А здоровье? Да, видимо, какова наша жизнь, таким мы видим и наше Древо.



   Но что это? Я увидел впереди согнувшегося человека, с тяжелым предметом на плечах. Поднял свободную руку, приветствуя его. Он тоже поднял.



   И тут до меня дошло. Да ведь это я! Поляну поперек разделяет зеркало и я в нем отражаюсь.



   Уже более уверенно пошел навстречу отражению. Как только я коснулся ствола, раздался сильный треск, сверху в дерево ударила молния. Зеркало исчезло.



   9. Не все золото, что чужое





      Но не исчезло мое отражение. Но я смотрел не на него. С края поляны к нам несся какими-то нелепыми прыжками Серил.



   Я понял почему. По пути к Древу парень подвернул ногу. Так вот почему он запоздал.



   Подойдя и увидев нас двоих, он злобно захохотал.



   - Так вот что делает с живыми эта проклятая Поляна Удвоения. Она не жизнь удваивает, а людей. Поняли теперь, придурки? Как хорошо, что я опоздал! - он схватил с земли одно из зеркал и, прихрамывая, скрылся в лесу.



   Вот теперь и мне стало все ясно. А потом я понял и еще кое-что.



   - Как хорошо он тебя припечатал! Давай, придурок, зеркало поднимай, - мой двойник пнул меня под зад, сорвал несколько цветков и с наслаждением вдохнул их аромат.



   - Но, я же нес его сюда. Значит, обратно ты...


   - И еще понесешь. И не груби тут мне. Ишь, растыкался, дубина стоеросовая.



   Я молча взвалил зеркало на плечи. Обратная дорога показалась мне вдвое тяжелее.



   Только через сутки мы вылезли на свет белый. Я выглянул из-за валуна. У подножия гор нас ждала сестренка Серила.



   Мой двойник тоже узрел ее. Выхватил у меня зеркало и быстро спустился вниз. С поклоном поднес украденное чудо довольно улыбающейся даме-мадаме.



   - Вот, госпожа, то, что вы просили. Надеюсь, я заслужил вашу благодарность?



   Я наблюдал эту сцену унижения из-за валуна. Как я потом благодарил судьбу, что не показался тогда этой злобной ведьмочке.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Альгамбра
Альгамбра

Гранада и Альгамбра, — прекрасный древний город, «истинный рай Мухаммеда» и красная крепость на вершине холма, — они навеки связаны друг с другом. О Гранаде и Альгамбре написаны исторические хроники, поэмы и десятки книг, и пожалуй самая известная из них принадлежит перу американского романтика Вашингтона Ирвинга. В пестрой ткани ее необычного повествования свободно переплетаются и впечатления восторженного наблюдательного путешественника, и сведения, собранные любознательным и склонным к романтическим медитациям историком, бытовые сценки и, наконец, легенды и рассказы, затронувшие живое воображение писателя и переданные им с удивительным мастерством. Обрамление всей книги составляет история трехмесячного пребывания Ирвинга в Альгамбре, начиная с путешествия из Севильи в Гранаду и кончая днем, когда дипломатическая служба заставляет его покинуть этот «мусульманский элизиум», чтобы снова погрузиться в «толчею и свалку тусклого мира».

Вашингтон Ирвинг

Проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Новелла / Образование и наука / История