Древо жизни

Порезался самую малость, но вид тонкой кровавой полоски запустил цепь ассоциаций, которая очень быстро привела к судмедэксперту Аркадию Иосифовичу. Северин крякнул от досады на свою забывчивость и, наскоро ополоснувшись, исполнил короткую мелодию на клавишах телефонного аппарата.

– Я! – раздался в трубке раздраженный рык.

– А это я, Аркадий Иосифович, замотанный расследованием майор Северин. Вы тоже всю ночь работали? – не дожидаясь ответа и посчитав, что его «тоже» вполне сойдет и за объяснение, и за извинение, Северин продолжил: – Готовы ли вы меня принять?

– Принять я всегда готов, – голос заметно потеплел, – только не задерживайся и в отдел не заходи. Я имею в виду работу и только ее.

– Уже лечу!

На лету Северин завернул в одну точку на Садовом кольце. Глаза разбегались от предложения.

– Могу я чем-нибудь вам помочь? – раздался профессионально заботливый, чуть хрипловатый голос. Внешность его обладательницы была под стать голосу, тонкие морщинки покрывали грубоватое, но в целом красивое лицо.

– Беленькую хочу, нашу, помягче, – сказал Северин.

– Возьмите «Путинку», ее сейчас многие берут.

Прислушавшись к совету профессионала, Северин покинул винный отдел, прихватив бутылку в пластиковом пакете. Через полчаса она, разоблаченная, стояла на столе перед судмедэкспертом. «Вот это по-нашему!» – радостно сказал тот и, невзирая на раннее время, налил себе щедрую порцию. Пришлось принять и Северину, как наказание за вчерашнюю оплошность. После этого немедленно приступили к делу.

– Первая странность, – начал Аркадий Иосифович, – причина смерти – асфиксия, удушье, это абсолютно точно.

– Что тут странного? – прервал его Северин. – Обычная причина смерти при распятии.

– А ты откуда знаешь? – удивился судмедэксперт.

– Читал когда-то, в специальной литературе, – нагнал туману Северин.

– И они держат такого человека в майорах! – Аркадий Иосифович воздел руки, призывая Иегову если не исправить немедленно вопиющую несправедливость, то хотя бы разделить с ним его возмущение.

– Те, кто это сделал, совершили ошибку, – продолжил Северин, – им надо было жестко фиксировать ноги, на специальной перекладине или хотя бы просто прибить гвоздями по классическому образцу. А они привязали их веревкой, которая при естественных порывах распятого вверх сползала вниз.

– Чтобы говорить об ошибке, надо знать, для чего они все это делали, – наставительно сказал судмедэксперт, – а вот это-то как раз и непонятно, тут вторая странность. Как способ убийства, признаем, распятие не лучший. Как способ пытки тоже, пытают для того, чтобы что-то выяснить, а удушье плохо совмещается со словами. Вообще, любая пытка с необходимостью включает перерывы для признательных показаний. Та же дыба и испанский сапог, не говоря уже о кнуте, хороши тем, что позволяют быстро убрать болезненное воздействие. Крест же для этого слишком статичен. Остается казнь, казнь не как убийство, а как некое ритуальное действо, на что, кстати, указывает весь антураж. Или как повод для какого-то вселенского тарарама.

– Последняя гипотеза отклоняется, – веско сказал Северин, вызвав очередной всплеск восхищения и удивления, – тогда бы мы узнали о преступлении не на второй день от местного участкового, а из выпусков новостей.

– Верно мыслите, молодой человек, – одобрительно заметил Аркадий Иосифович, – что ж, тогда подброшу тебе третью странность. Я там в заключении написал, что на теле нет никаких следов физического воздействия, в крови же не содержится никаких следов психотропных веществ. Можно, конечно, предположить, что убитому ввели какой-то быстроразлагающийся наркотик перорально, а потом взгромоздили бесчувственное тело на крест.

– Да, убитый был физически сильным человеком, с ним по-другому было не справиться, – согласился Северин.