Древо жизни

– Здесь какие-то математические расчеты и формулы. Я изъял их архива, где хранилось дело Эла. Побывал я и на заводе, где он работал. Мне сказали, что это был чрезвычайно талантливый инженер и к моменту ареста кончал аспирантуру. Был я и в Политехе. Там тоже много говорили о его таланте. Правда, профессор кафедры вскользь намекнул, что Эл занимался какой-то фантастической проблемой. Может быть, эти бумаги прольют ясность. Правда, много из них пропало. Мне творили, что была вначале толстая пачка…

– Хорошо! Я передам их в академию. Попрошу, чтобы разобрались, – пообещал полковник, беря бумаги.

– Итак, больше ничего? – с тайной надеждой спросил он.

– Пока ничего.

– Ладно, иди, отдыхай. Можешь взять себе неделю… нет, три дня отпуска. Потом снова придешь ко мне.

– Мне нужно четыре дня только для того, чтобы отоспаться, – пожаловался Рок.

– Ладно, отдыхай, но будь дома. Если понадобишься, вызову.

СОЛОНЧАК

– Я устал, Эл, честное слово, устал, – в голосе Дона слышалась отрешенность. – Третий год мы с тобой мотаемся из одного конца страны в другой, не имеем даже постоянного угла, где бы можно было пожить некоторое время без постоянного страха ареста. Ты знаешь, мне все время по ночам снится лагерь и псы… много серых псов… они окружили меня и сейчас бросятся, чтобы разорвать на части. Может быть, вернемся в свою избушку… А? Поставим рядом другую, для тебя и Молли.

– А мои сыновья? Ты о них подумал? Согласятся ли они заживо похоронить себя в лесных дебрях?

– Но они сами хотят!

– Хотят, потому что не понимают. Ты подумай. Старшему только двадцать. Он сам скоро захочет иметь семью.

– Похитим для него нанку!

– Ты же не веришь в то, что говоришь.

– Ну давай хотя бы на время. Года на два. Я как вспомню нашу избушку у горячего источника, так сердце займется от тоски. Только там я себя чувствовал свободным и в безопасности. Ну что мы потеряли в этом грязном мире? Мне он представляется как огромная яма, наполненная дерьмом.

– А тебе не кажется, что мы с тобой как-то помогаем очистить этот мир от дерьма?

– Ты наивен. Эл. Его никто никогда не очистит. Я не верю. И потом… Ну посадишь ты еще десяток, сотню… что от этого изменится? Как будто в них, в этих ворах, подонках – дело.

– А в чем же?

– Во всем. Этот мир, Эл, безнадежно болен. Ему уже ничего на свете не поможет. Он прогнил от корней до вершины.

– Ты читаешь газеты?

– Читаю. Но что толку? Очередная кампания. Немного сильнее, чем прошлые. Просто борьба старой и новой мафии. Вот подожди, когда новое утвердится, то все начнется по-старому. Я уже ни во что не верю. И ты меня не убедишь! Мы своей деятельностью только незначительно ускоряем процесс смены мафий.

– Ты неправ. Мне все-таки кажется, что на этот раз все серьезно.

– Блажен верующий! Я же другого мнения. Чем дальше все зайдет, тем скорее эта гниль уничтожит сама себя. Чем хуже – тем лучше. Мы только помогаем «выпустить лишние пары». А надо, чтобы котел совсем взорвался.

– Ты понимаешь, что ты говоришь, Дон? Это же наш народ, наша земля! Как ты можешь желать такого?

– Земля? Земля, Эл, давно уже не наша. А что до народа, то каждый народ достоин своего правителя. И коль он терпит это, то лучшей участи не заслуживает… Я хочу домой! – Дон встал со стула и пересел на диван рядом с Лоо, которая молча слушала спор друзей.

– И со стороны наблюдать? Ждать, что из всего этого выйдет? Тебе не кажется, что это трусливо и подло?

– Кажется, Эл! Кажется! Но моя трусость и подлость, как ты изволил выразиться, только ма-а-ленькая капля в общем море трусости и подлости.

– Это тебе кажется, что она «ма-а-ленькая». Мы с тобой теперь уже не только вдвоем, но и Лоо, и Молли, и мои дети, обладаем мощным оружием в борьбе с подлостью и спрятаться с этим оружием в дебри – большая, Дон, подлость!

– Ну пойди куда надо и предложи свое оружие. В лучшем случае тебя опять посадят в лагерь, но уже надолго, а скорее, прикончат, как особо опасного. В системе, которая построена на лжи и пропитана ложью, правда – инородное тело. Тебе скорее простят украденные миллионы, чем способность заразить население правдой. Именно заразить. Эл! Потому что правда в нашем обществе – самая опасная зараза. Нет, Эл, больше я этим мартышкиным трудом заниматься не хочу!

– Вот и ты меня бросаешь… – горько произнес Эл. – Сначала Коротышка…

– Ну, Коротышка – другое дело. Ему с нами не по пути. Как это он сказал после истории с Падом? «В ваши интеллигентные игры больше не играю. Подите в…» За всю жизнь не прочитал и пару книг, а раньше меня понял всю бессмысленность нашей затеи.

– Ну почему бессмысленность? – повысил голос Эл.

– Да потому, что на солончаке, кроме чахлой травы и лишайника, ничего не вырастет, а ты хочешь рассадить на нем дубравы.

– Да какой же это солончак, Дон? Вспомни нашу историю. Нашествие мигов. Века они насиловали и грабили народ. И что же, где теперь эти миги?