Древо жизни (Книга 3)

- Кто считает годы, господин? Только женщины, да и то несколько лет после выхода из дерева. Затем они тоже перестают считать. Зачем считать? Разве мы считаем волосы на голове или листья на дереве?

- Кентавры всех перебили?

- Нет, много женщин успели убежать и спрятаться в лесу. Мы сначала найдем их, а потом двинемся на новое место.

- Переселяйтесь немного к югу, - неожиданно для себя дал совет Владимир и пояснил: - Там, на юге, возле двух больших озер, которые соединяются друг с другом, у самых отрогов южных гор живет мое племя. Туда кентавры боятся заходить.

- Ты сказал, господин, что даришь свободу, а сам предлагаешь нам идти в рабство?

- Ты меня не понял. У моего народа нет рабов. Впрочем, поступайте, как знаете. Я не буду вас убеждать.

Лапиф поклонился и хотел было идти, но Владимир остановил его.

- Подожди. Скажи мне, в вашем поселке не было женщины по имени Ореада?

Лапиф задумался, потом спросил:

- Как она выглядит? У нас несколько женщин носили это имя.

- Она черноволосая...

Лапиф отрицательно покачал головой.

- Нет, такой среди нас не было. - Он хотел идти, но медлил. Было видно, что он хотел что-то спросить.

- Можешь спросить, - ободрил его Владимир.

- Ты с Урана? Мы думали, что вы все давно погибли.

- Нет, не с Урана. Я с Геи, - Владимир, сам того не понимая, назвал древнее греческое имя Земли.

- С Геи? - не проявляя ни малейшего удивления, переспросил лапиф. Было видно, что это имя ему знакомо. - Но ты сам титан?

- Нет, я житель Геи. Титаны, как ты сам сказал, давно погибли. А откуда тебе известно имя Геи?

- Гея - страна рабства, - печально ответил лапиф. - Туда титаны увозили лапифов и делали из них рабов. Они окружали наши селения и забирали всех сильных мужчин и красивых женщин. Они не мучили их, как кентавры, но мужчин заставляли служить себе, а женщин - рожать детей. Там, на Гее, не было амброзии, и лапифы быстро теряли силы и умирали.

- Откуда ты это знаешь? Разве ты был на Гее?

- Я не был, но у нас живет одна женщина, которая вернулась с Геи. Вернее, ее привез титан, который не захотел с ней расставаться. Титан умер, как и другие, когда Кибела обрушила на них свой гнев, а она осталась жива и пришла в свое племя.

К ним подошел Николай.

- Ну что?

- Представь, в их племени живет женщина, которая побывала на Земле много тысяч лет назад.

- Ты не путаешь?

- Нет, не думаю. Он знает древнее имя нашей планеты. Интересно было бы встретиться с этой лапифкой.

- Скажи, - обратился он снова к лапифу на его языке, - мы сможем повидать эту женщину?

- Отчего же нет, если она только жива. Мне кажется, она успела убежать вместе с остальными в лес. Если мы ее найдем, то ты сможешь с нею поговорить.

- Как вас найти?

- Мы будем жить на северном берегу большого озера, из которого вытекает небольшая река, впадающая в эту.

- Я знаю это место. Мы сейчас как раз туда направляемся. Я найду вас, Владимир знаком отпустил лапифа.

Земляне подождали, пока отряд бывших пленников скрылся за горизонтом, и пустились в путь. Николай поднял вертолет повыше, чтобы обозреть степь. Кентавров нигде не было видно. С высоты полета они видели, как от берега реки отчалили плоты. Лапифы начали переправу.

- Ну вот, сделали доброе дело! - Николай вытащил пачку сигарет и, прикурив, с наслаждением затянулся.

Вальтер, который сидел сразу же за ним, недовольно поморщился и пересел на боковое сиденье.

- Доброе ли? - с сомнением произнес он.

- Что ты этим хочешь сказать?

- Я хочу сказать, что мы сделали доброе дело с точки зрения человеческого разума и человеческой морали, но...

- Что, "но"?

- Можем ли мы на свой манер судить о разуме и морали самой Кибелы? Сергей ясно сказал, что мы не должны вмешиваться. Может быть, наше вмешательство нарушает равновесие в этой системе?

- Ну, знаешь! Это уже слишком. По-твоему, мы должны были спокойно смотреть, как эти уроды гонят людей, как скот, чтобы живьем содрать с них кожу?

- Разве я осуждаю тебя? На твоем месте я сделал бы так же, но...

- Опять это "но"! Как вы, немцы, любите все взвешивать, все заранее рассчитать.

- Разве это плохо?

- Это хорошо, но иногда становится противно!

Вальтер обиделся.

- Мне, может быть, противна ваша славянская безалаберность, но я стараюсь не замечать ее. Во всяком случае, не говорю о ней вслух!

- Друзья, вы что? - вмешался Владимир. - Стыдно! Прекратите!

- Ладно, прости меня, Вальтер. Я погорячился.

- И ты меня...

- Все-таки какой странный, жестокий и, я бы сказал, безнравственный мир, подал голос из своего угла в кабине вертолета Саша. Он полулежал, прислонившись к тюку с палаткой, и, казалось, задремал, но, услышав разгоревшийся спор, проснулся.

- Непонятное всегда кажется странным, - ответил ему Вальтер. - И все, что не совпадает с нашими представлениями о морали, кажется аморальным. А между тем я бы не сказал, что этот мир так уж аморален, если принимать в расчет конечный результат.

- Что ты считаешь конечным результатом? - повернулся к нему Николай.

- Ты лучше смотри вперед, а то опять отклонишься от курса! Под конечным результатом я понимаю счастье.

- Ты считаешь, что этот народ счастлив?

- Несомненно!