Древо жизни (Книга 3)

- Не в нашей, а в вашей, Вальтер, но продолжай, пожалуйста.

- Продолжу. Ну и что? Чего добились? Заменили частную собственность собственностью государства и решили, что это социализм. А в результате создали огромную монополию, экономически отстали, чуть не погубили сельское хозяйство. Дошли до того, что стали покупать хлеб в Соединенных Штатах. Я уже не говорю о бесчеловечных репрессиях, стоящих на грани геноцида. С тех пор прошло триста лет. Вроде бы все устроилось. Социальная справедливость стала законом, исчезли армии, государства, границы, существуют четкие законы против монополии, и что же? Возникают подпольные организации. Ну хорошо! Мы уничтожили самую мощную и самую страшную из них. Но где гарантии, что они снова не возникнут? Здесь какой-то замкнутый круг. Лиши человека частной собственности - он потеряет инициативу, и общество становится из года в год беднее. Оставь ее ему, и он будет стремиться увеличить ее. Вроде бы все общество богатеет, но снова возникают резкие контрасты, и появляется власть денег. В условиях Мирового Сообщества эта власть не может быть законной и официальной, но она обретает реальность, становится фактической. У нас давно действует принцип: "От каждого - по способности, каждому - по той пользе, которую он приносит обществу". Что и говорить, принцип справедливый. Вот, скажем, изобретает человек новый станок или создает новую технологию. Прибыль общества измеряется сотнями миллионов. Сколько платить изобретателю? Если мало, то он больше изобретать не станет. Ведь настоящее изобретение иногда уходит вся жизнь. Глядя на него, и другие не будут лезть из кожи, чтобы подарить обществу эти сто миллионов. Справедливо дать изобретателю миллионов десять и тем самым обеспечить его и его детей. Не так ли? Так у нас и делается. Но здесь следует такое: этот изобретатель, человек, в общем, умный, иначе бы он и не изобрел такой штуки, при помощи этих десяти миллионов делает еще сто, потом еще сто и так далее. Запретить ему этого нельзя уже по чисто экономическим соображениям, так как запреты подавят инициативу, а к чему такое подавление ведет, мы уже знаем.

- Но согласись, что многие социальные вопросы решены.

- Я разве возражаю? У нас нет бездомных, голодных и раздетых. Основные потребности человека удовлетворены. Это так, не спорю. Более того, удовлетворены и культурные потребности. Любой достаточно способный человек может получить соответствующее образование. То есть каждому в этом отношении предоставлены равные возможности. Одаренным выплачивается крупная стипендия. Человечество, наконец, стало ценить мозги. Но это не все. Ты вот жил, насколько я знаю, в маленькой комнатушке, а другой имел виллу на берегу океана в двадцать комнат. Ты ел синтетическую пищу, а он уплетал за завтраком камчатских крабов. Повторяю, ты не испытывал ни голода, ни холода. Перед тобой были открыты двери всех музеев планеты, все ее библиотеки, но у тебя не было собственной яхты и длинноногой секретарши. Политически ты был равноправен с любым мультимиллионером и твой голос, переданный по персональному компьютеру в Центральный вычислительный центр, весил столько же, сколько и голос богача. И учти, что мультимиллионером он стал на вполне законных основаниях и его миллионы - это только малая часть от тех миллионов, которые он принес обществу.

- Он мог и наследовать их.

- Да, конечно. Но нельзя же отказать родителям в праве передавать свое имущество детям. Я хочу подчеркнуть, что в основном состояния создаются у нас законным путем. Это не результат финансовых махинаций или грабежа. Бандиты Каупони были исключением и понесли за это кару. Но не всегда можно отделить законно нажитое от незаконного. Единственное - это запретить частную собственность и передать ее государству. Но к чему это приводит, мы уже знаем. Поэтому я и говорю, что создается замкнутый круг, из которого нет выхода. Приходько в том прав, что человеческая природа не изменилась. Все социальные процессы идут на базе одной и той же биологической сущности человека. Человечество уже несколько тысяч лет твердит о равенстве, но по своей природе органически его не приемлет. Оно неоднородно. И если уравнять всех материально, вне зависимости от инициативы, то она исчезнет, а вслед за этим идет апатия и нищета. Труд только тогда является органической потребностью человека, когда он видит результаты, распоряжается и пользуется ими. Если же за него пользоваться и распоряжаться начинают чужие дяди, то человек уже трудится не по убеждению, а по принуждению и ничем не отличается фактически от древнеримского раба. И безразлично, кто выступает в роли рабовладельца частный или государственный сектор.

- Было бы справедливее, если бы каждый человек начинал с нуля! - вмешался в разговор Александр.

- То есть дети не наследовали бы родителей? - уточнил его мысль Вальтер.

- Конечно. Ну, допустим, папаша - гениальный изобретатель или там еще что, неважно, а его сын - балбес и оболтус, пользуется всеми благами, которые он лично не заработал. Разве это справедливо?