Древоходец. Книга вторая. Вместе с дублем

С Дюжаны слетела вся церемонность, она подскочила, схватила за горлышко, так и стоящую на полке и ждущую своего часа «ту самую» шестигранную бутылку.

Увидев в руках мадемуазель Дюжаны знакомую бутылку, Волит постарался быстренько ретироваться.

Дюжана же, с криком: «Убью, подлеца!», выскочила за ним на улицу и удачно впечатала бутылку поэту меж лопаток. Костуш с Яричем, выбежав следом, имели удовольствие за всем этим наблюдать.

Мадемуазель Дюжана вернулась в дом очень возбуждённая, с раздувающимися ноздрями. Запущенную в спину поэта бутылку она подобрала и водрузила на её старое место на полке.

Ярич с опаской посматривал на неё, а Костуш хихикая объяснял, что Волит сочинил неудачный сонет в её честь, который, ну совсем, мадемуазель не понравился.

— Вы очень суровый критик! — заметил мастер Ярич.

— Убить гада мало! — ответила Дюжана, выдохом отбросила в сторону прядь волос, и, схватив со стола кружку с вином, залпом её осушила.

После столь мощного выплеска эмоций со стороны Дюжаны, ситуация за столом абсолютно потеряла официальность.

Дюжана, для мастера Ярича, перестала быть женщиной, с которой Костуш старается его свести. Теперь, показав свой характер и темперамент, она превратилась в личность, чем сразу «подогрела» интерес к себе

Они много болтали, шутили и смеялись. Не обращая внимания на Костуша, «перемывали косточки» знакомым преподавателям. С хохотом, перебивая друг друга, вспоминали суд «за людоедство» над Костушем, с последующей поркой его розгами.

Дюжана созналась: очень переживала за «мальчика», слыша его стоны во время экзекуции.

Дюжана тогда чувствовала себя частично виноватой и теперь ей было смешно и обидно, узнать, что она так сильно за него переживала, а Костуш, оказывается, откупился от порки несколькими монетами, а стонал просто для правдоподобия.

Наступила уже ночь, когда они пошли провожать Дюжану к её новому жилищу.

На прощание, она поблагодарила их за чудесный вечер и неожиданно расплакалась.

В тот раз, к себе мастер Ярич не пошёл, — заночевал в доме у Костуша.

Прежде чем заснуть, они долго говорили. Ярича интересовало: почему он чувствует в Костуше почти взрослого человека. Все ли жители его мира так быстро взрослеют?

Говорить правду, что проживает одновременно две жизни, Костуш не стал, сославшись на свои природные особенности.

После этих посиделок у Костуша, мастер Ярич стал регулярно встречаться с Дюжаной.

Отношения их развивались неспешно, как и полагается взрослым зрелым людям, а не пылким молодым влюблённым. За этой неспешностью скрывалась боязнь ошибиться, но, по мере узнавания друг друга, страхи исчезали, и они уверенно продвигались к тому рубежу, за которым следует уже семейный союз.

Ярич был достаточно одинокий человек, а Костуш дал ему не только свою дружбу, но и познакомил с Дюжаной, таким образом кардинально изменив его жизнь.

Сам же Костуш, после путешествия в другой мир, продолжал крутиться в череде обычных для Древоходца и ученика-целителя дел, пока не наступила пятидневка, которая принесла ему аж два покушения на его жизнь.

Имея свой дом, Костуш ночевал в нём редко. Чаще ему приходилось оставаться на ночь в школе мэтра Гарвила.

В тот день Костуш должен был присутствовать на показательной хирургической операции в госпитале.

Проснувшись в своей комнате при школе, решил добираться до госпиталя, не тащась через весь город, а срезать путь по берегу реки Пчёлки, а дальше забраться на стену, окружающую бывший замок.

Когда перестраивали под госпиталь, верхнюю часть стен замка частично снесли, проложив там дорогу, но и остатки старых стен, своей высотой внушали уважение.

Для подъёма ученики использовали водопроводную трубу, по которой вода из речки Пчёлки подавалась наверх в госпиталь.

Насос приводила в действие сама речка, стремительно вырываясь из ущелья на краю которого и стоял старый замок.

Пчёлка никогда не замерзала и насос работал круглый год. Сам насос был установлен на закреплённом понтоне, который всплывал, или погружался в зависимости от полноводности Пчёлки, позволяя приводным колёсам всегда находиться на нужной высоте. Всё это сооружение прикрывалось мощным решётчатым ограждением, защищающим колёса от принесённых потоком деревьев.

От насоса вверх по скале тянулись металлические трубы, через каждые полметра их фиксировали хомуты, прибитые стальными клиньями к скале.

В сухую погоду взбираться вверх по этой трубе было просто, за исключением последних четырёх метров, когда достаточно пологая каменная скала, переходила в возведённую на её гребне строго вертикально стену, при этом сама труба ныряла в отверстие под её фундаментом.

Последние метры, уже по вертикальной стене, поднимались держась за не очень толстый, но прочный канат, с навязанными на него узлами.

Добежав по тропинке вдоль берега до насоса, Костуш убедился, что канат свисает со стены и стал быстро, по хомутам на трубе, взбираться наверх.

Достигнув вертикальной стены, подёргал канат, убедившись, что тот привязан, ухватился за него и, упираясь ногами в стену, продолжил подъём.