Древолюция

В тот же день он вывез в Дымов две семьи. Ночь провел в городе, наутро поехал опять. Хорошо разведав дорогу, Николай ехал быстро и уверенно, и к вечеру все беженцы вернулись в Дымов, в котором собралось уже больше сотни человек. Люди жили в своих старых домах и квартирах, а пришедшим из деревень отдали дома по соседству. Мало кто думал, что такая ситуация надолго, все со дня на день ожидали приезда спасателей или хотя бы армейских подразделений. Но никто не приезжал. И никакой связи с миром. Несколько раз над городом с ревом проносились военные самолеты. Люди махали им руками, прыгали и кричали, как папанинцы на льдине, но этим все и заканчивалось. Самолеты пролетали над городом, как над пустым местом, оставляя в душах горечь и тоску. Государство забыло о них. А может, и государства больше нет, думал Николай, может, дендроиды уже в Москве?

Здесь, в глухих сибирских лесах, оставшись без привычных телефона и телевизора, люди вели себя по–разному. Некоторым даже нравилось, они быстро привыкли. Другие хандрили и беспокоились о знакомых и родственниках, не могли без телевизора и свежих новостей.

Но, как ни трудно, надо жить. Зима была не за горами, и те, кто вернулся в Дымов, готовились к холодам. В городской котельной оставались запасы угля, и чтобы не тратить тепло понапрасну, перекрыли трубы в домах, где никто не жил. Многие никак не могли поверить, что предоставлены самим себе, что никакой власти нет, что работать нужно для себя, а не ради денег, которые здесь ничего не стоили. Свобода, внезапно свалившаяся на дымовцев, кружила головы, и Поборцев замечал, как раскрывались в людях незаметные прежде черты. Наверно, их можно было назвать общиной — они действительно имели общие взгляды и общую цель: для начала — пережить эту зиму. Здесь никто никого не принуждал, и Алекс замечал, что люди и без денег работали хорошо и в охотку, зная, что это не для «дяди», но для своих же детей, родных и знакомых…

Дендроидов они не боялись. В городе стояли несколько застывших черных мутантов, и их никто не трогал. Не потому, что опасались, а потому что узнали о них удивительные вещи. Вожаков и сам не мог поверить тому, что рассказывал Петр Поборцев, и вместе с другими «неверующими» сходил к Чертовой Луже. Вернулся оттуда пораженный и обескураженный, впрочем, как и все. Ходячие деревья таили в себе удивительную силу. Магическую мощь, способную за дни сделать такое, что непосильно современным технологиям. Так что же они есть, зло или благо?

Эту загадку лесник решил для себя давно. Он не считал дендроидов инопланетянами и не любил, когда их называли мутантами. «Это силы Земли, — говорил он, — Земля устала от нашей грязи, а они — как санитары, как муравьи. Но муравьев топчем мы, а деревья могут растоптать нас». Вожаков не спорил с ним. Для него важнее было знать, опасны ли эти деревья, и чего от них еще можно ожидать. Новой Земли, ответил тогда Поборцев, и Вожаков недоверчиво улыбнулся. Мир казался устойчивым и незыблемым, и даже ходячие деревья ничего не сделают с ним. Человек все переживал, любые катаклизмы, переживет и это…

И все же во многом Николай верил Поборцеву. Верил не просто, а имея перед глазами живое доказательство его слов. Он ходил с Петром Ильичем по лесам, встречал псевдодеревья, и они действительно не проявляли агрессии. Лесник без страха проходил рядом с ними. Огромные мутанты не трогали человека и не пытались напасть. Вожаков вспомнил, как когда‑то в Засекино набросился на дерево с топором, и согласился с лесником: да, дендроиды не опасны, если их не задевать. И что‑то изменилось в самом Николае. Общаясь с лесником, он стал обращать внимание на многое, чего раньше не замечал, и однажды с удивлением понял, что относится к своей прошлой работе с какой‑то брезгливостью и даже стыдом. Петр Ильич любил природу, всю жизнь берег лес, а он, Вожаков, разделывал трупы деревьев…

Много странных мыслей посещало его тогда. По складу характера Вожаков был скорее прагматиком, и не воспринимал появление дендроидов как нечто чудесное. Чудес не бывает, бывает недостаток информации о чем‑либо, считал он. Если они появились, значит, были какие‑то причины, предпосылки. Ничего не бывает просто так. Так и старик Поборцев говорит. Впрочем, стариком Петра Ильича мог назвать только чужак. Лесник давал фору молодым, успевая везде: то пропадал в лесу, принося корзины грибов и ягод, то помогал кому‑то заселяться в новый дом, налаживал контакты с жителями близлежащих деревень. И для каждого находил понятное и ободряющее слово.

Они близко подружились. От лесника Вожаков узнал, что у того есть племянник, журналист, принимавший участие в научной экспедиции по исследованию дендроидов. Петр Ильич ждал от него известий, но Александр исчез, а связи с внешним миром не было. Никто не видел и не знал, вернулась ли та экспедиция или навсегда пропала в тайге.