Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

Существовал и существует еще и сейчас, особенно в определенных эмигрантских кругах, миф о процветающем дореволюционном сельском хозяйстве России, которая, мол, была житницей Европы. Россия действительно вывозила хлеб, но делала она это, поражаемая постоянно голодом, не от избытка. Русский помещик-дворянин, несмотря на все его декламации и патриотические слезы, всегда ставил свои интересы выше интересов отечества. Но главная суть помещика-дворянина как подлинного хозяина дореволюционной России и ее подлинного губителя все-таки не в этом. Не в вывозе хлеба из голодной России и не в дурных моральных свойствах. Тем более что в правящем дворянском сословии, может, не определяя его облика, но все-таки существовали люди и высокой морали, и серьезной ответственности перед страной. Поэтому мы при анализе будем исходить не из моральных критериев Дюринга, а из экономических критериев Энгельса. Дюринг, проповедуя свои социалистические взгляды на сельское хозяйство, утверждает со свойственной ему пышностью изложения, что «господство над природой и хозяйственное использование земельной собственности на больших пространствах» – дело естественное, неестественен лишь «труд порабощенных людей». Оно и понятно, ибо в будущем социалитате Дюрингу надо перейти к своему сельскому коллективному хозяйству – хозяйственной коммуне, где также используются большие земельные пространства, но где, по ироническому замечанию Энгельса, «царит небесная атмосфера равенства и справедливости на основе уравнительного социализма г-на Дюринга». Отсюда его убеждение, что обработка земли на больших пространствах является наиболее естественной еще с древних времен. В ответ Энгельс приводит слова римского историка Плиния: «latifundia perdidere Italiam», то есть латифундии погубили Италию. Ибо в Риме земля была освоена для земледелия зажиточными крестьянами, которые и составляли основную экономическую и политическую силу Рима. Когда же крупные помещичьи хозяйства-латифундии вытеснили крестьянина, объединили его участки в большие комплексы и заменили крестьянский труд трудом рабов, экономическая сила Рима, а вместе с ней и политическая сила были подорваны. «В Северной Америке, – пишет Энгельс, – значительнейшая часть земельной площади была приведена в культурное состояние трудом свободных крестьян, тогда как крупные помещики Юга со своими рабами и своей хищнической системой хозяйства истощили землю до того, что на ней стали расти только ели, а культура хлопка вынуждена была передвигаться все дальше на Запад». Таким образом, всюду, где появлялся крупный землевладелец, следовало хищническое разграбление земли, хищническая распашка пустошей и пастбищ или, наоборот, хищническое превращение пахотной земли в пастбища, а то и просто в парки для крупной дичи. Истощая землю, помещик-дворянин рубил сук, на котором сидит. Но в таких земледельческих аграрных странах, какими были в XIX веке Россия и отчасти Германия, они рубили сук, на котором держался государственный порядок вещей. И прежде чем в русских «дворянских гнездах» наступило лирическое умирание, прежде чем лопахины начали рубить вишневые сады раневских, раневские вместе со своими рабами-крестьянами несколько веков подряд рубили, корчевали, высасывали, истощали богатые Божьи пространства, названные Русской империей.