Дряхлость

Балли порекомендовал Эмилио не унижаться до того, чтобы устраивать Анджолине сцены. На это Эмилио лишь спокойно улыбнулся так, как будто хотел сказать, что он выше этого. Если даже Балли не жаждал её, Эмилио заверил его, что не станет даже говорить с ней об этом её последнем предательстве. И это было искренним желанием Эмилио. Он живо представлял себе последний разговор с Анджолиной. Он будет нежным, и даже более того. Эмилио было необходимо, чтобы всё случилось именно так. Он просто расскажет ей, что Амалия умирает и что он прощается безо всяких упрёков. Он больше не любил Анджолину, но и не любил никого в данное время.

Со шляпой в руке Эмилио подошёл к постели Амалии. Она посмотрела на него долгим взглядом:

— Придёшь на обед? — спросила она его.

Затем Амалия постаралась смотреть за спину Эмилио и спросила снова:

— Вы придёте на обед?

Она постоянно искала Балли.

Эмилио попрощался с синьорой Еленой.‘Его охватили последние сомнения. Судьбе постоянно было угодно странным образом ставить несчастье Амалии рядом с любовью Эмилио к Анджолине. Таким образом, не могло ли получиться так, что его сестра умрёт как раз в тот момент, когда он будет находиться на своей последней встрече с любовницей? Эмилио вернулся к постели Амалии и заметил всё те же следы страданий на её лице. Она наклонилась на бок и держала голову и не над подушкой, и не над кроватью. Напрасно эта голова со смоченными и всклокоченными волосами искала себе место. Было очевидно, что это состояние вполне могло предшествовать агонии, но всё же Эмилио покинул её и вышел.

Он снова ответил на новые рекомендации Балли улыбкой. Холодный уличный воздух взбодрил Эмилио и освежил его до глубины души. Чтобы он применил силу к Анджолине! Потому что она была причиной смерти Амалии? Но в этом он не мог её обвинить. Случилась беда, никто не совершал зла. Будучи интеллигентом, Эмилио не мог применить силу, так как в его душе не было места ненависти. Из-за давней привычки уйти в себя и анализировать, у Эмилио возникло подозрение, что его состояние души вызвано потребностью извиниться и оправдаться. Он улыбнулся этому, как комичнейшей вещи. Как же были виноваты он и Амалия в том, что относились к жизни так серьёзно!

На побережье, посмотрев на часы, Эмилио остановился. Здесь погода была ещё хуже, чем в городе. Со свистом ветра бессильно слились вопли моря и безумные выкрики разных голосов. Ночь вступила в свои права. Со стороны моря не было видно ничего, кроме белеющих тут и там волн, которые хаос желал разбить прежде, чем они достигнут земли. Посреди лодок на берегу была видна какая-то фигура моряка, стоящего во весь рост по стойке «смирно», а деревья отплясывали свой обычный танец, развеваясь беспорядочно в четырёх направлениях посреди нависшей опасности.

Эмилио показалось, что вся эта суматоха соответствовала его горю. Из всего этого он почерпнул ещё большее спокойствие. Будучи литератором, Эмилио сравнил это зрелище со своей прошлой жизнью. Даже здесь, в вихре и волнах, через которые передавалось движение, вырывающее его из состояния инерции, попытка восстать заканчивалась лишь еле заметным перемещением на горизонте, и во всём этом Эмилио увидел безучастность судьбы. Ни в чём не было ничьей вины, когда всё так непоправимо рушилось.

Рядом с Эмилио огромный моряк, стоящий твёрдо на ногах, одетых в сапожищи, проревел в сторону моря какое-то имя. Вскоре ему ответил другой крик, и тогда он бросился на соседнюю колонну, отвязал от неё кабельтов, которым был скручен, отдалился и затем привязался к колонне снова. Медленно, почти незаметно одна из самых больших рыбачьих лодок отдалилась от берега, и Эмилио понял, что она привязана к соседнему бую, что спасал её от земли.

Огромный моряк теперь вёл себя совсем иначе. Он опёрся о колонну, зажёг трубку и в этом адском шуме наслаждался покоем.

Эмилио подумал, что его несчастье было вызвано инерцией его собственной судьбы. Если бы однажды в своей жизни он отвязал и распутал узел верёвки, если бы судьба рыбачьей лодки, пусть и маленькой, была доверена ему и он использовал бы свою энергию, чтобы своим голосом бороться с воплями ветра и моря, то был бы менее слаб и несчастен.

Эмилио пошёл на встречу. Боль вскоре вернётся, на мгновение он любил вопреки болезни Амалии. Боли не было в то время, когда он мог делать то, что требовала его природа. Эмилио наслаждался со сладострастием этим спокойным чувством покорности и всепрощения. Он не обдумывал ни одну из фраз, что скажет Анджолине, чтобы передать своё состояние души, даже, скорее, их последняя встреча должна быть полностью безмолвной, но он будет вести себя так, как будто какое-то высшее существо присутствует, чтобы рассудить его и её.

Ветер стал холодным и сильным, но не порывистым. В целом же погода успокоилась, и в воздухе больше не было никакой борьбы.

Анджолина шла на встречу с Эмилио со стороны площади Святого Андреа. Увидев его, она вскрикнула раздражённо, что вызвало ощущение дисгармонии у Эмилио с его состоянием души.

— Я здесь уже полчаса, — сказала Анджолина, — собиралась уже уходить.