Дрянь с историей

Так вот, этот историк припомнил, что лет двадцать назад, плюс-минус пара лет, по ГГОУ упорно ходил странный слух об огнедышащем чудовище, заточённом в подвалах крепости и сидящем там на цепи. О катакомбах каких только сплетен не рассказывали, и эта могла быть таким же порождением неуёмной студенческой фантазии, но Ивашова заинтересовали два обстоятельства: почему-то чудовище дышало зелёным пламенем и было серым. За давностью лет старший историк, конечно, не сумел вспомнить всех деталей, но Станислав почти не сомневался, что чудовище — то самое, и очередной поход очередного студента привёл его к месту чьих-то экспериментов.

— Это интересно, конечно, но у нас в приоритете другая задача. Или ты думаешь, что та история как-то связана с нынешней?

— Тот, кто держал в п-подземельях п-переродца и ставил над ним эксп-перименты, был уверен в себе и хорошо их знал. Если мы сейчас имеем дело не с ним, то эти два человека могут п-подозревать о существовании друг друга, а скорее, иметь связь. В-возможно, учитель-ученик или нап-парники…

Деятельный Ивашов утром успел отправить запрос по потеряшкам за искомый период в окрестностях университета, потому что откуда-то же этот переродец взялся, не с неба упал, но особой надежды на успех не было. Из-за слишком большого разбега по времени и полного отсутствия примет, помимо мужского пола и видимого недетского возраста, выборка получалась слишком обширной, и не факт, что покойный переродец вообще в неё попал: одиночку, недавно прибывшего в город, могли не хватиться. А если у него не было артефакта личины, то он вообще мог прятаться от людей.

Особенно интересным, и Дрянин с этим согласился, являлся вопрос о том, как неучтённый переродец попал на территорию университета. Персонал в ГГОУ никогда не исчезал бесследно, в отличие от студентов, так что работать здесь он не мог. Прийти учиться — тоже вряд ли: как и Серафим, он не имел чародейского дара. Либо проник сюда под какой-то уникальной легендой, которую сложно было угадать, либо — минуя взгляд Смотрителя и «крышку» Котла. И всё опять упиралось в подземелья с их легендами о выходах за пределами крепости. Вряд ли он прошёл сюда сам, кто-то провёл. Убийца?

У Ивашова имелась теория, неплохо объяснявшая это явление: покойный пытался разобраться со своей природой и обратился за помощью к кому-то в ГГОУ. Если он по личным причинам не доверял властям, это был логичный вариант. Глупый, с точки зрения Серафима, но — возможный.

Таким образом, на вечер у Дрянина нашлась полезная работа: поднять данные по материально-технической базе университета за последние тридцать лет. Правда, имелись нешуточные шансы, что работа эта перейдёт и на завтра, и на послезавтра, и после этого замректора по хозяйственной части попытается пристукнуть проверяющего в тихом углу, но… В свете последних событий и открытий подобное занятие подходило ему сейчас идеально, а недовольство замректора пережить несложно.

* * *

Еве давно не было так плохо. Хуже она чувствовала себя, только когда погибла мама, тогда даже пришлось обращаться к специалистам: сама она не сумела справиться с истериками, мучилась кошмарами и не могла спать. Если сравнивать с той потерей, нынешняя казалась мелочью, но всё это служило слабым утешением.

Больше того, эти воспоминания окончательно добили Еву вечером, и она полночи прорыдала в подушку, раздираемая чувством вины, тоской и болезненно-острым одиночеством. Если бы была жива мама или хотя бы имелся кто-то достаточно близкий, кому можно пожаловаться, попросить совета, получить поддержку и заверения, что можно всё исправить… Но она слишком давно осталась одна, и некому оказалось обнять, погладить по голове и даже просто побыть рядом.

Когда она успела так привязаться к этому мужчине, что потеря оказалась настолько мучительной? До самого ритуала Ева считала, что Серафим — просто очередной эпизод в её жизни. Хороший любовник, но — не больше того. Да и как вообще возможно большее с ним? Резкий, грубый, неуживчивый, циничный, властный… От такого нужно держаться подальше, иначе неприятности неизбежны, и отношения с ним просто не могут быть нормальными, здоровыми, доверительными. В такого ни в коем случае нельзя влюбляться! Получится даже хуже, чем с покойным мужем.

Только, на беду, вспоминалось совсем другое. Очень редкая искренняя улыбка. Осторожность, с которой он расстёгивал мелкие пуговки на её одежде, ни разу не поцарапав острыми когтями. Забота — незаметная, в каких-то невзрачных на первый взгляд мелочах. Букет пионов, простоявший целую неделю. Потрясающе вкусные лимонные пирожные, принесённые из города: и ведь заметил когда-то, что она любит лимонную выпечку!