Дряньё

— Только благодаря им я знаю, какова она настоящая жизнь; это мое последнее удовольствие, и я не позволю лишить меня его. Довольно я со всеми вами навоевалась, оставьте меня в покое на старости лет, — говорила она и пожирала солитеры сериалов, иногда по два сразу, переживая их и пережевывая, даже не подозревая, что в покусанном и поделенном на части виде они регенерируют в ней и выедают ее изнутри и что самый лакомый кусок для них — мозг, они уничтожают друг друга в родном гнезде в борьбе за сей деликатес; видимо, она жила только потому, что солитеры вели в ней смертельный бой за доступ к мозгу, бой такой жестокий, что редко которому из них выпадало минутное наслаждение паразитировать внутри ее черепа, его тут же сжирал соперник.

Старый К. между тем жил уверенностью, что самое хорошее в его жизни еще предстоит, уверенностью, которую он обрел, когда подвел итоги своей жизни и понял, что до сих пор с ним случались только несчастья; он ходил по дому и говорил:

— Что поделаешь, не всех счастье встречает смолоду, некоторых только в старости начинают ценить, видать, и моя судьба такова, хоть, правда, в том, что касается старости, я бы поостерегся говорить, «Не знаете ни дня, ни часа», говорил Господь, а с какой тогда стати нам мерить жизнь прожитыми днями, ведь в счет идет не то, кто сколько прожил, а то, кто сколько еще будет жить, и что-то мне сдается, что в этом отношении я гораздо моложе не только всех вас, но и многих засранцев, например, моложе сына моего дурного, который с этим его образом жизни долго не протянет, это как пить дать, когда еще он жил с нами, на него можно было влиять, но теперь он покатился по наклонной и окажется в сточной канаве, что делать, не удалось отцу уберечь ребенка, это поражение, а что делать, но, как я говорил, со мной уже все несчастья случились, теперь должна пойти полоса удач, теперь должно что-нибудь хорошее случиться, чувствую…

И философствуя так, так о предчувствии своем разглагольствуя, он со всей страстью предавался игре в лото, с поразительной последовательностью не попадая даже в самые маленькие выигрыши, писал сутяжнические трактаты, разоблачающие фирмы, которые за покупку раскуроченного будильника обещали новый автомобиль или же за заказ энциклопедии, стоящей в два раза дороже, чем в книжном магазине, плюс стоимость пересылки с Сейшельских островов гарантировали ему высокую денежную премию; он требовал все эти призы, высылая по нескольку писем каждый день, и говорил:

— Что это за время за такое воровское, без зазрения совести средь бела дня человека обманывают, эх, если б у меня хватило на юриста, эх, если б я был руководителем, я бы истребил эту заразу, с корнем бы выдрал, а им что, им и в тюрьме слишком хорошо, на наши налоги их содержат, и у них там лучше, чем в отеле, надо бы вернуть смертную казнь и не миндальничать, и так людей слишком много, трахаются, как кролики, особенно эти бандитские морды, которые проживают в нашем районе, из них тоже ничего хорошего не вырастет, я, наверное, программу стерилизации разработал бы и охватил ею все дерьмо с недостаточным коэффициентом умственного развития, потому что даже как только лопату одному такому или какому другому дать, то он по башке кого треснет и убьет, вместо того чтобы выкопать что надо, ой, я бы уж навел порядок, сперва в этом городе навел бы…

Он даже принял участие в выборах в городской совет, в какой-то из партий обнаружился его старый институтский приятель, и ему разрешили в знак «признания его непоколебимой позиции и бескомпромиссности» выступить в качестве кандидата с последним номером по партийному списку, разумеется при условии внесения соответствующей суммы на «цели раскрутки», старый К. собрал все пенсии за два месяца — свою, сестры и брата (мать отказала в поддержке: «На старости лет у тебя крыша съехала, мужик, я не дам тебе меня в могилу загнать, у меня есть четыреста пятьдесят злотых на месяц, и я тебе на них жрать готовлю, я этого в грязь не брошу! Старый, а такой глупый, ты думаешь, что тебя там так и ждут, что тебе уже место в кресле приготовили, что тебе уже стол поставили, чтобы было куда ноги положить, шут гороховый, простофиля!»), и внес на счет партии, и выступил кандидатом, и в течение месяца гремел филиппиками врагам, посылал обещания друзьям, делил шкуры медведей, а потом, когда провалился с треском, впал в глубочайшую депрессию. Закрылся в своей комнатке и не выходил до тех пор, пока не удалось найти объяснение поражению на выборах, сидел долго, отказываясь от пищи, позволяя только сестре приносить ему минеральную воду, он объявил голодовку протеста против двуличных и неблагодарных людей, которые предали его в момент истины, он голодал и произносил монологи, доносившиеся из-за двери. Сначала был библейско-мученический период: