Дримлайф (СИ)

– Дверь? – у парня от изумления дёрнулись брови.

– Да, но это само собой так получилось, – я включила дурочку, не желая вдаваться в подробности, видя, что человек и так пребывает в шоке, – а меня туда засосало.

Повисла тишина.

– Я хотел, чтобы эта история навсегда осталась моей тайной, – мрачно пробормотал Энди, – я её никому не рассказывал с тех пор, как поменял школу и завёл новых друзей.

– Ты тоже раньше жил в другом городе?

– Нет, я всегда жил здесь, просто раньше учился в другой школе, но произошло кое-что ужасное, поэтому пришлось уйти оттуда.

Я с интересом взглянула на парня. Тот продолжал смотреть куда-то в сторону, и его взгляд был прикован к портрету на надгробии. По голосу давно стало понятно, что произошедшая история вызывает у Энди далеко не приятные ассоциации. Он не хотел говорить сейчас об этом, поэтому я не навязывалась. Парень, вздохнув, сжал губы, а затем возвратился ко мне:

– Если я расскажу тебе об этом, пообещаешь никому не распространяться?

– Конечно, – охотно согласилась я, в глубине души обрадовавшись, что тот решил доверить мне такую тайну.

Энди всё ещё был чем-то зажат, будто собирался с мыслями, будто то, что он хотел мне поведать, было тяжело передавать простыми словами. Сегодня парень предстал передо мной немного другим человеком: будто та маска непринуждённости слетела, открыв истинную душевную печаль, которую Энди всё это время хранил в себе. Он решил оставить это, закопать в чертогах воспоминаний, а сам зарёкся быть другим, наверное, чтобы не допустить подобного. Сейчас я видела его насквозь и могла лишь догадываться. Могила мальчика, одиноко покоящегося в стороне. Но… почему?

– У меня был лучший друг, – глухо, почти шёпотом проговорил Энди, – мы знали друг друга с детства, ещё до школы: ну, познакомились во дворе, а потом играли в месте, как обычно бывает у всех детей. Пошли вместе в школу. Я был ребёнком и совсем не понимал, чем мы можем отличаться, а дело было в том, что Алекс рос в бедной семье, но когда мы все дети, положение в обществе не имеет никакого значения. У нас была крепкая дружба, я принимал своего друга таким и нисколько не стыдился его нищете. Сам я из обеспеченной семьи, естественно, помогал другу из доброты. А когда началась школа, когда в жизни появилось больше людей, всё стало меняться. У меня появились новые друзья, с которыми я прекрасно ладил, общался и пользовался неким авторитетом среди других ребят, был успешным учеником, но из-за собственной популярности начал забывать кое о чём. О своём единственном друге. Ослеплённый славой, я не заметил, как Алекса стали высмеивать, издеваться над ним и порой очень даже жестоко. Он нуждался в помощи и поддержки, когда я временно ослеп: мне просто казались его проблемы пустяковыми, а мои товарищи полностью поддерживали моё мнение. Алекс терпел всё, что делали ему агрессивные ровесники. Я мог бы это предотвратить, я мог бы сделать так, чтобы моего друга оставили, но в то время я уже не считал его прежним другом. А он считал. Он не злился на меня и по-прежнему верил в нашу дружбу и ждал. Алекс был слабым по характеру: отец редкостный пьянчуга, пропадающий из дому, мать больна – естественно, дома никакой поддержки не было даже от самых близких людей, а тут ещё в школе проблемы. Человеку бывает не под силу вытерпеть такой груз. Драки, избиения, оскорбления, тычки в плечо – он терпел всё. Не мог за себя постоять – был слишком хлипким и не мог даже нанести ответный удар. Сам агрессивным никогда не был – был тихоней, нелюдимым, но кому-то обязательно надо было выплеснуть на нём свой гнев. Это я, росший в благополучной семье, был всегда крепким, да и спорт уважал. За Алексом же никто не следил, он замыкался в себе, прятался от других так, что даже я про него позабыл в какой-то момент. Разве я настоящий друг? Однажды Алекс не пришёл в школу, это было перед зимними каникулами. Я слышал, что он повздорил с одним из мальчишек, с которым я близко общался. Произошла драка, и Алекса сильно избили, после чего он больше не появился в школе. Учитель пытался связаться с родителями, они лишь списали все на недуг, однако у меня возникло дурное предчувствие. Алекса не было достаточно долго: ни на утренники он не пришёл, ни на Новый год тоже, когда я его звал. Я даже ходил домой, но его мать сказала, что Алекс сильно болеет. Мне показалось это неправдой. Я неоднократно приходил навещать одноклассника, передавал скромные гостинцы, но с ним мы так и не увиделись в последний раз.